А правда — она ведь в том, что в резко ужесточающихся условиях существования, выращивание овощей и разведение плодово-ягодных культур становится насущной необходимостью и весьма значимой статьей дохода семей российских. В качестве примера: моя соседка по усадьбе в деревне Абрашино снимает в своей теплице 12 кв. м — два урожая, полностью обеспечивая семью запасами на зиму, а в середине октября (время первых заморозков) она вываливает на гумусную кучу целый курган перезрелых и слегка подпорченных овощей — потому что уже некуда девать.
К чему это я?
А к тому, что если помножить оный урожай на количество индивидуальных хозяйств, то цифры могут быть прямо-таки запредельные.
Резонно задаться вопросом: а где наши огородники и садоводы берут посадочный материал, семена, саженцы? В поисках ответа я и занялся расследованием. Картина открылась захватывающая. Оказывается рынок этот по доходности где-то на 7-м месте и идет сразу после фармацевтического, т. е. после оружия, наркотиков, контрафакта, алкоголя и азартных игр разного рода, а потом лекарств. Вот так и не как иначе…
Оно и понятно, учитывая занятость миллионов наших сограждан в возделывании земли индивидуальных подсобных хозяйств, не говоря о фермерских, крестьянских и частных в статусе ИП, с этим рынком у нас так или иначе связана большая часть населения. Но самое потрясающее, что на сегодняшний момент он на 80 процентов захвачен и контролируется мировыми транснациональными корпорациями, эта тотальная экспансия произошла за прошедшие четверть века. Давайте вспомним как же было до краха советской цивилизации.
Исторический экскурс
Поскольку я родился на юге Кузбасса в городе Прокопьевск, у самых предгорий Шории, в климате благодатном, на почвах с почти метровым черноземом, то еще по детству запомнил всеобщее поклонение огороду. Это было подобно национальной идее.
Уже после, в Барнауле, Томске, Новосибирске еще где-то, нередко в разговорах, по ходу бесед проскакивало, мол я вырос на мичуринском участке. Народ в большинстве своем не понимал о чем речь. Дело в том, что это некий архетип. Тяга к земле в нашем человеке неистребима.
Вот один из рассказов о том, как это движение начиналось в Кузбассе.
«Жена моего старшего дядюшки прошла через так называемую школу ФЗУ. Началось это во второй половине 1943-го, она жила в деревне, ей было 15 лет, приехали специальные люди, посадили в машину, увезли в Кемерово. ФЗУ представлял собой небольшой поселок, это неподалеку от «Азота», бараки двухэтажные, за колючей проволокой, никого туда не пускали, якобы интернатного типа — они учились, там же в цехах получали профессию. И два года пробыв в этом ФЗУ, она приехала в Киселевск токарем-фрезеровщиком. Ей было предписано устроится на завод горно-шахтного оборудования, где она проработала всю свою жизнь. Вот как вспоминала свою учебу, она деревенская девка (коровы, огород, ягода в поле и в лесу, грибы). Они садились в своем бараке и пели песни, вспоминали: «Хоть бы стакан молочка, хоть бы оладушек, картошечки бы сейчас отварить с лучком». Стране срочно нужны были рабочие руки, где их взять?! И вот в один прекрасный момент в эти наши городки потянулись обозы. Если в конце 20-х в Кузбасс бежали крестьяне со степного Алтая, спасаясь от угрозы раскулачивания и репрессий, то здесь после войны все было организованно и планово. Принять такое количество людей на основе инфраструктуры сельско-городского поселения было невозможно».
Поэтому внутри барачных сообществ осталась неистребимая тяга к земле. Подчеркну, мичуринское движение — то была инициатива снизу. Через него формировался тот тип солидарности в советском тоталитарном периоде, когда кооперация уже была уничтожена, ибо колхозы лишь назывались кооперативами, это была государственная собственность с принудительным трудом внутри этих хозяйств, если вспомнить, популярный миф, что паспорта крестьянам раздал Хрущев, это не вполне так. На самом деле вплоть до августа 1974 года в СССР продолжало действовать постановление о паспортах 1932 года, колхозникам паспортов не выдавали, а значит они были по сути крепостными. Поэтому, с одной стороны печать подневольного труда довлела над многими, оказавшимися в городе деревенскими жителями, а с другой — память о земле тоже была неистребима, она была в крови. И как только представилась возможность организовать свободное товарищество на земле, многие с энтузиазмом откликнулись на эту идею. Вот тогда-то появились первые ростки мичуринского движения (самый конец 50-х и начало 60-х), которое уже в 70-е годы городах Кузбасса стало просто явлением массовым.
В Киселевске между 12-й шахтой и поселком выделили под садовые товарищества огромную луговину с очень плодородной землей. Метровый чернозем, нарезали три тысячи участков и народ просто давился в очередь за получением этой земли. Там ничего нельзя было строить, ибо по соседству сооружены подземные хранилища завода «Знамя», который и до сей поры производит различные пороха, тротил, динамит и пр. И вот были собрания, был бухгалтер свой, были отчеты, все проблемы решались коллективно и в оперативном порядке. Среди членов товарищества ведь были и инженеры, и электрики, и сварщики, словом, весь набор специальностей, потребность возникла — скинулись, установили два насоса, обеспечили все потребности с поливом, далее установили мощный трансформатор, с гарантированным электричеством на все участки, вычистили и оборудовали родник, куда все ходили за водой питьевой. И так в любом деле. Был председатель, он постоянно сидел в домике правления, бухгалтер появлялся по необходимости, доплачивали мотористу и электрику, все на полном доверии, ни про какой аудит тогда не слышали, ни у кого и мыслей не возникало о воровстве и обмане.
По осени в ДК «Шахтер» проводили собрания, зал был битком, обсуждения хоть иногда и эмоциональные, но в деловом ключе. Было принято делиться между собой всеми новинками, агротехниками, информацией о саженцах, семенах и рассаде. Активисты убедили правление обратиться в плодопитомник «Школьник» и добились! — плодопитомник привез грузовик с саженцами и его за несколько часов полностью раскупили. Но и это не все. К нам стали регулярно приезжать специалисты-садоводы из этого научно-производственного хозяйства, раз в месяц выступали в ДК с лекциями по овощам, по ягодникам, по плодовым, рассказывали об удобрениях, отвечали на вопросы, давали рекомендации.
Главное в этом феномене мичуринского движения то, что оно проистекало из недр народной жизни, оно было поистине свободным, никакая партия, никакой горисполком в этой деятельности и в этом сообществе увлеченных людей близко не участвовали. Отсюда проистекало много позитива, совместного творчества, много радости от общения коллективного труда. Можно сказать, что тогда начала формироваться традиция, этим людям было уже мало того, что они получают на этих т. н. мичуринских участках дополнительный объем продовольствия для семьи, возник уже некий клуб, но не игры в лото, а условно называемый «Сам себе агроном». Именно они стояли в основе формирования ныне процветающей дачной культуры, которая сегодня и формирует огромный и в высшей степени прибыльный рынок семян, саженцев и рассады.
Скажем, у нас, помнится, тогда проводились опыты с переопылением, с привоем, так на одной яблоне у нас в какие-то годы росло шесть сортов яблок, причем яблоки были огромными и очень сочными и сладкими. Учились друг у друга, консультировались у соседки-агрономши тети Шуры, каждый привой варом замазывался, пеньки после обрезки тщательно закрашивались краской самой дешевой, половой. Следует подчеркнуть, что ни у нас, ни у соседей никогда не было случайных растений, это сейчас по пути на дачу останавливаются и покупают все что ни попадя в ларьках придорожных, а тогда гонялись за сортами, специально закупали, выращивали, передавали друг другу.
С помидорами дело обстояло следующим образом. То, как правило, были и «Алтайский розовый», сегодняшний «Розовый мед» с плодами, достигающими полутора кг с серебряной зернью на разломе и удивительным сахарным вкусом, это «Бычье сердце», это «Джина», это «Дамский пальчик», «Вельможа», F1 и еще несколько сортов, качество которых унаследовали современные гибриды. Что касаемо огурцов. То залогом урожая были навозные грядки, обеспечивавшие питание рассады.
Расклад на сегодня
Самое поразительное, что прокопьевский плодопитомник до сих пор успешно работает. Жители его окрестностей городов и поселков еще в прошлом году радовались такому объявлению: «Плодопитомник приглашает на сбор земляники. Долгожданный ягодный сезон открыт. С понедельника, 7 июля в Плодопитомнике ждут всех, кто хочет вдоволь наесться вкусной, спелой земляники и привезти часть урожая домой. Собранный килограмм земляники садовой обойдется в 120 руб. Съеденный в процессе сбора вкусный и полезный десерт здесь не считают. Набрать корзинку ароматного продукта можно с 8.00 – 16.00. Дети до 8 лет к сбору не допускаются».
А на сайте обнаружил, что «основными видами деятельности плодопитомника являются: производство и реализация плодово-ягодных (ранет, полукультурка, груша, яблоня, вишня, слива, смородина черная и красная, малина, облепиха, крыжовник, калина, барбарис, плоскосемянник) и декоративных (сирень, липа, бархат амурский, орех манчжурский, бересклет, акация, ель сибирская, клен приречный, жимолость декоративная, форзиция, курильский чай, тамарикс розовый, спирея, дерен белый, боярышник крупноплодный, тополь серебристый, яблоня сибирская, розы привитые) породы деревьев и кустарников; а также производство и реализация плодов и ягод (смородина, малина, ранет, груша, жимолость).
Почему меня это так удивляет?
Потому что в Новосибирске все достижения советской аграрной науки уничтожены почти под ноль. Да, на 80-е приходится самый пик, наивысший расцвет с/х наук в Сибири. Это и генофонд, и технологии, и сортовое разнообразие, и армия высококвалифицированных специалистов, это и разработанные передовые методы земледелия, которым не хватало лишь инвестиций. Резонный вопрос: удалось ли что-нибудь сохранить?
Судя по тому, что помещения институтов сегодня в черте Краснообска по большей части пустуют, т. к. прежде их сдавали в аренду, а с некоторых пор аренда запрещена, если судить даже по этому признаку, то вывод однозначен — сохранить мало чего удалось. Перечислю только названия: институт животноводства, институт химизации растениеводства, институт земледелия, институт кормов, аграрный физико-технический институт, институт ветеринарии, институт экономики сельского хозяйства. Сейчас их все объединили в некий универсальный научный центр. До конца советской эпохи здесь работали тысячи ученых, специалистов и обслуживающего персонала. Сегодня наблюдается запустение, а главное — не видать молодых аграриев, стремящихся достичь новых высот в этой области. И это, конечно, тревожит.
Да, разумеется, генофонд, семенной фонд, все сокровища в этой области, накопленные за тот период, где-то хранятся, но вот использовать эти достижения и этот задел в современных условиях удается с трудом. Предприниматели, торгующие семенным материалом, саженцами и рассадой используют импортные поставки.
Кстати, в Кузбассе успешно продолжает действовать научно-исследовательский институт сельского хозяйства, который стараниями бывшей губернской администрации удалось сохранить. Туда переехала часть сотрудников нашего ВАСХНИЛа, когда тут все развалилось. Недавно бронзовой медали удостоен Кемеровский НИИСХ за селекционное достижение в области картофелеводства, за выведение сорта «Кузнечанка». Картофель сорта, носящего имя губернатора Кемеровской области, очень распространен и показывает сверхвысокую урожайность. Несмотря на капризы погоды, с 1-го га в области собирают более 43 тонн. По словам заведующей лаборатории агротехники кормовых культур ГНУ Кемеровский НИИСХ РСХ академии Марины Гришковой, это очень хорошие показатели по сравнению с другими сортами. Она отметила, что семена губернаторского картофеля очень высокого качества, оздоровлены и без вирусов, поэтому масса этих клубней, а также сортов «Кузнечанка» и «Любава» достигает 800 грамм. Жители частного сектора тоже получают высокие урожаи. Наука без постоянной государственной поддержки, без осмысленной программы, без подготовки и смены кадров существовать не может. Опыт Кузбасса это наглядно демонстрирует. И ныне действующий губернатор эти проблемы прекрасно осознает и понимает важность сохранения этой отрасли в интересах людей, именно — насущность этих интересов.
То же самое можно сказать об Алтае, где успешно работает институт садоводства Сибири имени М.А. Лисавенко, причем эта работа, научная и опытно-производственная, длится в окрестностях Барнаула, уже начиная с 1936 года. Есть позитивный опыт в Томске, на всю Россию известен самый северный питомник садоводства «Бакчарский». В 2015 году отметил свое 80-летие их филиал под Омском в Калачинске. В Новосибирске, к сожалению, инициативу перехватили частные предприниматели. Из крупных новосибирских фирм, которые активизировали работу в этом направлении: «Сады Сибири», «Сибирские газоны», Толмачевский тепличный комплекс, «Мичуринец» за Барышево, тепличные комплексы в Краснозерке, «Сад Шубиной» в Краснообске. Продолжает успешно снабжать рынок элитными саженцами Бердская плодово-ягодная станция.
О рынке семян, о цветах и рассаде
Итак — 80 процентов семенного материала и рассады, продаваемых в сети магазинов для садоводов это импорт.
Наиболее востребованные и с гарантией почти 100-процентного приживания, это саженцы с закрытой корневой системой. Однако их производство как раз наиболее трудоемко и продолжительно по времени, для выращивания такого саженца нередко требуется два-три (а в некоторых случаях и четыре) года и объем корневой системы не менее литра. Мало кто у нас занимается подобными вещами, мало кто владеет этой технологией выращивания. Это еще и потому проблематично, что на выходе получается продукт весьма высокий по себестоимости, хотя и хорошего качества. Нужны специальные горшки или тубы, нужно следить, прищипывать, формировать корневую систему — это трудо- и энергозатратно, и в наших условиях, как правило, невыгодно. На выходе получается себестоимость саженца от 200 до 500 рублей. Скажем, Голландия или Польша предлагает нам то же самое чуть ли не вдвое дешевле, а значит пока нашим производителям с этим трудно конкурировать.
Узнав об этих фактах, а также о том, что фурами сюда из той же Польши гонят десятки и десятки тысяч саженцев, я резонно задался вопросом: но ведь Польша, Германия, Голландия — это никак не Сибирь, здесь нужны районированные сорта, иначе та же роза больше года не проживет, не говоря уже о яблонях, сливах, вишнях и декоративных кустарниках.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что все далеко не так однозначно. Садово-огородный и цветочный бизнес, это бизнес большой, очень большой, а значит как во всяком большом бизнесе здесь не все чисто. Мы в последние годы нередко смеемся над тем, что белорусские сыры стремительно достигли по качеству мирового уровня, а пармезан так вообще сябры научились делать с нуля и никак не хуже французского или швейцарского. Да, этикетки переклеивать — работа не такая сложная. Но сыр сыром, а как быть с саженцами и рассадой?
Оказывается вполне себе также, по той же схеме: растения закупаются в тубах или с открытой корневой системой огромными партиями, как правило частными теплицами. Недалеко от города их рассаживают, доводят до товарного вида, а потом впаривают простодушному покупателю как наше — сибирское, долгоиграющее, районированное и пр., и т. п.
Что касаемо саженцев плодово-ягодных, то тут наши достижения очевидны и они еще долго будут востребованы, приживутся в садах и огородах, на полях и в парках, люди их оценят и не откажутся от них. Лимитирующим фактором является батюшка-мороз, даже многие сорта средней полосы здесь не приживаются, не работают. Но, вот, скажем, виноград стал уже вполне сибирской культурой, у нас сейчас 50 сортов винограда, прекрасно здесь себя чувствует. А на Алтае даже промышленное виноделие на основе местных виноградников стартовало несколько лет назад, пока больше на основе белых сортов.
Овощеводство же настолько адаптивно, что тут подходы куда более гибкие по сравнению с плодово-ягодными. Плюс еще и огромный рынок цветоводства во всех проявлениях. Причем, именно рынок семян дает сверхприбыли. И надо подчеркнуть, выгодоприобретатель зачастую не сам производитель семян, а торговые организации и компании, которые непосредственно занимаются сбытом. «Сад Шубиной» тоже приобретает семена цветов голландские, немецкие, японские, ибо всегда интересно проверять (особенно гибридные сорта). И это стоит денег, очень больших денег. А магазины семян — они ведь тоже свое накручивают, пять семечек положили, а цена-то 20, 30, 40 рублей, это дороже бриллиантов. А на непосредственного производителя этих семян ложатся все основные затраты — и научные изыскания, и селекция, и весь семеноводческий цикл. Что греха таить, чтобы вывести один самобытный сорт, требуется не десяток даже лет, а куда более того.
Рассказывает хозяйка знаменитого в городе частного предприятия «Сад Шубиной», тоже выросшая в Кузбассе, в Ленинск-Кузнецком, кандидат сельхознаук Людмила Николаевна Шубина, 25 лет отдавшая науке на советском ВАСХНИЛе.
— В 90-е годы семена у нас были в одном ведомстве — Россельхозсемена. В городе Новосибирске было только одно предприятие под названием «Сортсемьовощ». Оно было в Учхозе, у них там были большие складские помещения. В начале 90-х, чтобы закупить для своей теплицы семена помидоров, семена огурцов (гибриды), а тогда гибридов было раз-два и обчелся («Зозуля», «Московский тепличный» и все), я непосредственно ездила за семенами, чтобы закупить материал для теплиц. Для открытого грунта огурцов было побольше раза в четыре. Так вот условия выживания диктовали нам необходимость продавать эти самые семена. Мы закупали чуть больше, делали пакетики из бумаги, фасовали и ходили, распространяли: свекла, морковь, редис, огурцы и пр. Продавали не больно широко, в пределах нашего околотка, поскольку семена были очень дешевые, определенную прибыль мы получали (если вспомнить, что семена тогда стоили от 200 до 300 руб. за кг). Сегодня голландские семена стоят от 3000 до 5000 руб. за тысячу зерен. Почувствуйте разницу! А в магазине сегодня 12 семян в цветном пакетике с красивой картинкой стоят нынче от 25 до 40 рублей, а иногда и сто рублей несколько зернышек.
В советское время была целая отрасль отдельных хозяйств в Краснодарском крае, в окрестностях Алматы, в южных регионах, сеть селекционных и семеноводческих пунктов, которые специализировались на выращивании семян и гарантировано производили необходимое количество семенного материала и для сельхозотрасли, и для садово-огородных нужд. А после крушения Союза разрушены были и эти хозяйства, семеноводство пришло в жуткий упадок, особенно это коснулось овощеводства. Сегодня весь этот рынок принадлежит иностранцам, а наши являются только дилерами, осуществляя сбыт материала через торговые сети. Маленькая даже в масштабах Европы страна Голландия владеет огромным, невообразимым рынком семян. У них не было ни ВАСХНИЛА, ни сельхозинститутов, ни плановой экономики с государственной программой селекции, и тем не менее — вот такой феноменальный результат.
А на сегодняшний момент мы сталкиваемся с еще одной почти неразрешимой проблемой в аграрном секторе — это вопрос кадров. Найти специалиста для современного хозяйства в деревне с каждым годом все сложнее — агроном, зоотехник, ветеринар становятся дефицитными профессиями, молодежь, даже с дипломом, не очень-то стремится в деревню. А в Голландии этот опыт передается из поколения в поколение на уровне семейной традиции уже на протяжении двух-трех веков, только тюльпанами там занимаются более 200 лет кряду. Своих тайн они не раскрывают, поэтому мы луковицы их тюльпанов покупаем и будем покупать, потому что воспроизвести не можем. Хотя земли у нас вдоволь и никаких внутренних или внешних помех для налаживания такой работы, вроде бы, нет (поля тюльпанов-эндемиков в предгорьях Алатау в РК). Беда в том, что у нас нет земледельческих династий, людей за сто лет непрерывных потрясений изгнали с земли, разрушили уклад, уничтожили традиции и связь поколений, а ведь любовь к земле и умение на ней трудиться должны быть в крови…
Перспективы. Чем сердце успокоится
С прискорбием я в ходе журналистского анализа обнаружил, что от великого ВАСХНИЛа советской эпохи остались рожки да ножки, от восьми институтов сохранился лишь институт растениеводства и то в силу того, что был объединен с институтом цитологии и генетики в Академгородке, благодаря дальновидности их руководителей.
Начнем с того, что генетики в нашей стране много лет не существовало, «Генетика — продажная девка империализма», однако это сказано не академиком Лысенко (как считается), а писателем Александром Абрамовичем Хазиным уже в хрущевскую эпоху в пьесе «Волшебники живут рядом». Пока у нас сохранялось такое отношение, на Западе генетика успешно развивалась. Семеноводство там процветало. У нас семеноводство было сосредоточено в рамках академии наук. У них были институты, лаборатории, у них же были обширные опытные поля для тиражирования семян. По чести сказать, мы уже в советское время стали отставать очень сильно в плане производства семян: по сортам, по агротехнике, по удобрениям, в особенности. Я очень хорошо помню, как у нас удобрения минеральные появились: было изначально два удобрения — мочевина и суперфосфат. Второй провал случился в 90-е годы, когда не удержали эту структуру, которая по сути была подотраслью, она распалась, она не была капитализирована. Если в с.Верх-Ирмень герой социалистического труда Бугаков перевел в собственность и тем самым сохранил свое огромное племенное и молочное хозяйство, то здесь не явился никакой комсомолец и не сделал семеноводство отдельной прибыльной отраслью. Все огромное советское наследство растащили по навозным кучам.
Но поскольку это все было в недрах академии сельхознаук, то все это деградировало и приходило в упадок вместе с РАН. ВАСХНИЛ новосибирский в свое время продал все свои земли, все свои УПХ, кто-то из академиков на этом весьма неплохо нажился.
У потребителя в то время не было элементарно возможности покупать, процесс производства гибрида достаточно длителен, цепочка прервалась…
Мы утратили: отрасль; инфраструктуру; кадры. Поэтому мы имеем сегодня то, что мы имеем.
P.S. И хотелось бы возразить, но картина говорит сама за себя. Однако ныне на дворе не 90-е годы, многое преодолели, многое перезапустили. Пора противопоставить свои программы и свои дела глобальным, транснациональным корпорациям типа Bejo Zaden и Bauer, основания и база для сего существует. За последние пять лет и благодаря санкциям, в том числе, мы сумели выйти на первое место в мире по производству зерновых, подсолнечника, гречихи и пр. Стремительно растет животноводство. Уже воронежские, тамбовские и пр. южно-русские сады стали производить гигантские объемы фруктов, с успехом замещая импорт. Думаю, пора заново строить и мичуринскую общину. Фундамент, благодаря мудрым и болеющим душой за Отечество аграриям, вопреки всему удалось сохранить. В некоторых регионах есть и административная поддержка. А восставать из руин нам не впервой…
Владимир Берязев