Второгодники в моей кровати

С поздравлениями по поводу столь счастливого развития событий я обратился к своему другу и однокурснику, учителю высшей категории, финалисту федерального конкурса «Учитель года». Однокурсник работает в одном из районных центров Новосибирской области, а имени просил не называть: «Зачем мне лишние проблемы в школе?» Неприятностей он не боится, а объясняться все равно пришлось бы – таковы принципы любой бюрократической структуры.

«Это действительный факт, второгодники исчезли, — согласился учитель. — Даже не помню, когда в нашем районе встречал подобную особь. Официально феномен называется борьбой за качество знаний. Это означает, что всю ответственность за неуспевающих учеников несет школа. В законе так и записано: ответственность за то, чтобы ребенок до пятнадцати лет осваивал учебные программы, лежит на органах власти — департаментах и управлениях образования и непосредственно на школах. Школа обязана искать пути устранения проблем в каждом конкретном случае.

В реальной жизни это означает, что ты замучаешься писать объяснительные за каждого неуспевающего: как и сколько ты с ним дополнительно занимаешься, как взаимодействуешь с родителями. И даже если взаимодействуешь и занимаешься, все равно его двойка — это как бы твоя двойка.

Внутришкольные понятия естественно провоцируются последующими уровнями отчетности: школу хвалят за стопроцентную успеваемость и недовольны 99-процентной.

Помню случай, когда в школе после первой четверти оказалось тридцать неуспевающих с одной-двумя-тремя двойками. Последовал оргвывод: плохо работаете, товарищи учителя! И ведь помогло! После второй четверти двоечников осталось пятеро. С точки зрения бюрократа, качество знаний сразу подскочило на невиданный уровень. Естественно, по принципу экономии энергии, учителю проще поставить тройку, чем писать объяснительные.

Система отлажена таким образом, что я имею возможность смело заявить своим ученикам: девять классов закончит каждый. Завалить экзамен за девятый класс так же невозможно, как и за любой предыдущий. После провальной работы предусмотрена пересдача. Если опять все плохо, проверка переносится на сентябрь, там уже точно все получится: учитель вызовет в коридор и подскажет правильные ответы или каким-нибудь иным способом поможет».

Припоминаю случай, когда я, выпускник пединститута, по распределению приехал в деревню Кривояш Болотнинского района и обнаружил в пятом классе ребенка, не умевшего читать. На мой вопрос «как такое возможно?» ответ был примерно такой — «А че делать?». С пылом, достойным лучшего применения, романтический выпускник поставил перед собой благородную задачу: обучить человека грамоте. Но дальше «мама мыла раму» не прошло, а через три дня и «рама» выветривалась. И с родителями пытался встретиться, только те постоянно оказались нокаутированными бутылкой. Постепенно романтизм иссяк.

Снизился словарный запас, читать практически перестали, когда буквы не из смартфона

Что интересно, мальчик обнаруживал замечательную сметливость, когда требовалось исполнить какую-нибудь пакость, то есть совсем уж отсталым не был, но буквы в эту голову не заходили ни в какую.

Вот и правда: что делать? Лишать родителей прав? Подыскивать специнтернат? И в первом классе тоже бессмысленно оставлять, ну, просидел бы за одной партой четыре года, маленьких бы обижал, научился деньги отбирать, а так хоть со сверстниками – какая-никакая социализация.

Казалось бы, есть что вспомнить и без того, но частенько приходит на память тот грязноватенький мальчик, которого я ничему не научил. Что с ним стало? Да жив ли? Не помер ли впоследствии от паленой водки? Вроде бы отборным хулиганом не был, может, и миновал судьбы в виде тюрьмы. Может, работает пастухом в коровьем стаде…

Тот же однокурсник из района отмечает общее падение уровня образованности в сельской школе: «Снизился словарный запас, читать практически перестали, когда буквы не из смартфона. Если ребенок, разумеется, при участии мотивированных родителей, ставит задачу продолжить образование в городе, тогда все нормально. Но у большинства мотивация отсутствует. За каким лешим этот английский язык, если на роду написано с утра до вечера трястись на комбайне, который понимает только русский специальный, а ближайший англичанин расположен за тыщу верст?»

Ситуация постепенно меняется по мере приближения к центру Новосибирска, отсюда до Англии уже гораздо ближе, следовательно, у детей и родителей получше с мотивацией. И здесь уже появляются второгодники. К тому же встречается все больше людей, знакомых с положениями статьи 58 Закона «Об образовании», где говорится о промежуточной аттестации учащихся. Если в конце года ребёнок такую аттестацию не проходит, то есть пишет переводные контрольные работы на два, это называется академической задолженностью. Ликвидировать её двоечник может начиная с нового учебного года. Если дважды не получается написать на тройку, школа предлагает родителям варианты: перевести ребёнка на обучение по индивидуальному плану, выбрать класс или школу с адаптированной программой, перейти на повторное обучение в тот же класс, то есть оставить на второй год. В любом случае без согласия родителей никакого второгодника не получится.

Года два-три назад в Министерстве вообще обсуждалась возможность закона — об искоренении самого понятия второгодничества (повторного обучения). Но вроде бы передумали, любая психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК) при существующих нормативах в девяноста процентах случаев определит в двоечниках вполне нормальных детей, разве что с повышенным уровнем разгильдяйства и, следовательно, не подлежащих переводу в коррекционную школу. Куда тогда девать неуспевающих учеников? Растворять в массе успешных. Собственно, такую диффузию стимулировал еще древний постулат об обязательном среднем образовании.

В шестидесятые-семидесятые годы в Америке бытовало выражение «Красные под моей кроватью» или даже более кардинальное «Русские в моей кровати»

Мой десятилетний опыт школьника и недолгий опыт педагога подсказывает: двоечник — не тупица, это разгильдяй, прогульщик и хулиган, чаще всего произведение маргинальных родителей. Как работать на токарном станке, он разберется быстрее отличника, но повторное изучение тангенсов никаких тангенсов ему не добавит.

То есть получается, что Министерство вроде бы на верном пути: зачем нам второгодники, если в них нет никакого смысла?

Однако был у меня знакомый, человек с высшим образованием, который признался, что в свое время оставался на второй год в пятом классе. В общем, каким-то неведомым образом взялся за ум.

У повторного образования есть свои защитники.

По мнению весьма опытной городской учительницы, можно и должно «по согласованию с родителями или с самим учеником оставлять на второй год не только ребёнка с задержкой в развитии или отклонениями в поведении, но и тех, кто не успел интеллектуально созреть для восприятия и анализа сложной информации. Общих правил в этом вопросе быть не должно. У плохих оценок — разные причины. Если ребёнок слишком рано пошёл в школу, у него могут не успеть сформироваться умения или навыки, которые уже есть у его более взрослых одноклассников. А с другой стороны, запрет оставлять ученика на второй год лишает учителя одного из инструментов воздействия на нерадивого двоечника».

«В оставлении на второй год есть определённый смысл. Это полезно как минимум ради двух вещей: чтобы детей не мучить и не заниматься самоуспокоением, — считает академик Михаил Абрамов. — Когда в следующий класс переводят абсолютно всех, мы попросту закрываем глаза на деградацию системы общего образования, которая и так достигла катастрофических размеров. Но у нас, увы, проблемы в этой сфере предпочитают игнорировать, а не решать…»

Так или иначе, большинство комментаторов сходятся во мнении: повышение качества образования сведено к элементарному сокрытию действительного положения вещей, причем приписки и подлоги приобрели характер основного инструмента борьбы за знания.

В шестидесятые-семидесятые годы в Америке бытовало выражение «Красные под моей кроватью» или даже более кардинальное «Русские в моей кровати». Американцы шибко боялись ползучей угрозы распространения «красных» идей. Но случилось следующее: американцы перестали бояться «красных». А русские сами не заметили, как в их стране двоечники перековались в троечников. И вообще не боятся этого факта. Посмотришь: вот гордо шагает по жизни человек со средним образованием. Приглядишься: а второгодники-то уже под моей кроватью. Серость расползается, но ее не видно – в аттестате у всех все замечательно.

По данным департамента образования мэрии Новосибирска, «в 2019/2020 учебном году в общеобразовательных организациях обучаются 186 581 человек. Из них на повторное обучение оставлено 1 006. Не с первого раза сдали промежуточную аттестацию при переходах между классами 1880 обучающихся». Блестящие показатели! Лишь один процент школьников не в состоянии усвоить учебную программу. А второгодников, считай, искоренили, их вообще где-то с полпроцента осталось.

Правда, справедливости ради отметим, есть еще 515 человек (из них 351 первоклассник), в 2019 году они были переведены в специальные коррекционные школы. Всего же в СКШ на сегодняшний день обучается 2 289 человек.

Еще 838 юных новосибирцев находятся на домашнем обучении. Кстати, специалисты утверждают, что с их знаниями как раз все в порядке, и они, как правило, показывают хорошие показатели на промежуточных аттестациях.

Александр Дудкин