На «Красоте, правде и радости» не экономят
— Как вы оцениваете театральную среду в Новосибирске?
— Если по 5-балльной шкале, то для России – на пять баллов, а в мировом соотношении – где-то на 4,8. Объясню, почему: есть ряд городов, где количество театральных площадок на душу населения больше. То есть жителей меньше, чем в Новосибирске, а театров больше. В основном, это, конечно, в Европе, и вот это на твердую пятерку. А у нас 4,8 – но это нормальный мировой стандарт.
— Тандем отца (директор «Красного факела» Александр Кулябин) и сына (режиссер оперы «Тангейзер» и других постановок Тимофей Кулябин) позволяет реализовывать идеи?
— Конечно. Подобные тандемы — нередкость. В Японии это уже развитая схема – если рассматривать крупные компании, то там сильна преемственность поколений. Да и в Советском Союзе это приветствовалось – опыт передавался от дедов к отцам, от отцов к сыновьям. В театральной среде сегодня немало случаев, когда тандем «отец – сын» или «отец – дочь» успешно работает: Германы, Боярские, Захаровы. Может, реже он встречается в отношениях «директор-режиссер», но по моему субъективному мнению, это только идет на пользу.
— Каков он был – завершившийся театральный сезон?
— Нервный, не очень спокойный. Но были творческие успехи. Один из самых главных – спектакль Дмитрия Егорова «Довлатов. Анекдоты». Мы давно хотели, чтобы Довлатов как автор присутствовал в репертуаре «Красного факела» – от желания до исполнения прошло лет, наверное, десять. Зато – прекрасный результат, на который сработало два важных фактора. Во-первых, режиссер, который точно понял автора – Дмитрий Егоров обладает талантом драматурга, и он очень хорошо выстроил композицию спектакля. И, во-вторых, серьезное попадание в роль актера Павла Полякова. Я это говорю с гордостью, считаю, что это большая удача для театра.
— Каким будет следующий?
— В жизни бывают черные и белые полосы. Мы, конечно, хотим, чтобы у нас было больше белых, но предрекать это – дело неблагодарное. Каждому директору хочется, чтобы сезон был насыщенным, наполненным, и мы постараемся сделать его таковым. Он точно будет разнообразным. Откроем 96-й сезон мы драмой Чехова «Три сестры» в постановке Тимофея Кулябина. Почти сразу будет вторая премьера – Константин Колесник представит мелодраму «Жанна» по пьесе Ярославы Пулинович. Два года у нас не было ничего для детей, но в новом сезоне Анна Морозова поставит мюзикл «Королевство кривых зеркал» – надеемся, он станет любимой сказкой новосибирских детишек. Будет также комедия положений и постановка пьесы Эрика-Эмманюэля Шмитта на Малой сцене.
— Как собрать полные залы?
— Всё очень просто – первые десять лет нужно работать примерно 18-19 часов в сутки. И думать – желать, чтобы были полные залы. А дальше можно уже 14-15 часов работать. Но работать! Всё время, всё делать для поставленной цели. Причем не для дешевого, сиюминутного успеха, а для такого, который давал бы гарантию на долгие годы. Есть прекрасный пример московского театра «Современник» – уже несколько десятилетий он работает на постоянных аншлагах. Он заработал себе имя и репутацию и даже просто как театральная площадка притягивает к себе. Приехал в Москву – нужно сходить в «Современник». Вот и нам бы хотелось, чтобы приезжали в Новосибирск и шли в театр «Красный факел».
— Ваш театр лучший в регионе?
— Если директор не будет считать, что его театр лучший не только в регионе, но и в стране, ему нужно уходить с этого поста. Это как с женой – если я не буду считать, что она у меня лучшая женщина в мире, то что ж я с ней жить-то буду? А театр тоже построен на любви! Разве можно представить, что вы бы от меня услышали: да нет, есть театры и получше нашего? Нет, я считаю, что «Красный факел» лучший не только в Сибири, он в России лучший. И так должно быть – иначе не имеет смысла работать.
— Можно ли экономить на театре?
Если ты любишь, то разве можно экономить? На красоте – а у нашего театра неслучайно девиз «Красота, правда и радость» – не экономят. Но поступать нужно разумно.
— Каким должен быть театр, чтобы он был интересен?
— Разнообразным. Но прежде всего, театром с большим открытым сердцем. Нам ведь интересно наблюдать за человеком с горящими глазами, у которого есть, что сказать этому миру. То же и с театром. Нельзя останавливаться на достигнутом, нужно двигаться вперед, искать, задавать вопросы себе и другим и пробовать на них ответить. При этом можно ошибаться, не всегда быть правым – и это тоже нормально.
— Можно ли поставить спектакль в лифте?
— Почему же нельзя – можно. Только он получится на одного зрителя. На Западе очень многие режиссеры занимаются подобными экспериментами. В свое время, например, у известного польского режиссера Ежи Гротовского были спектакли продолжительностью в три дня и проходили они в самых разных пространствах. Так что всё можно.
— Страдания помогают в творчестве?
Наверное, да. Страдание – это ведь одна из форм познания. А познав что-либо, ты можешь об этом говорить более глубоко и искренне.
— Много ли талантливых людей в Новосибирске?
— Безусловно, очень много. Наш театральный институт – это кузница, которая пополняет и столичные театры. Москвичи и санкт-петербуржцы говорят, что это определенный гарант – если из Новосибирска, значит хороший актер. Из «Красного факела» немало актеров уехало в столицы – хватило бы на целую труппу; в их числе Виталий Коваленко, Сергей Пиоро, Максим Битюков. Они довольно успешно там работают. В основном, в кинематографе, но Виталий Коваленко, например, ведущий актер Александринского театра в Санкт-Петербурге. Жаль, конечно, что идет миграция, но с другой стороны, мы говорим о них с гордостью.
— Чем актер отличается от не актера?
— Может быть, одна из особенностей актера – это его детскость, его непосредственность, менее циничное восприятие мира. Точнее, восприятие событий, умноженное на два – для актеров всё в два раза больше, сильнее. Им на сцене приходится давать более крупные оценки событий, потому что они ведь на зрителя работают. Отчасти они это переносят и в жизнь.
— Спектакли меняют зрителя? Его представления, желания, мысли?
— Наша задача – не изменить человека, не научить его, а дать ему как можно больше вопросов для размышления, для анализа своей жизни, судьбы, миропонимания. Бывает, человек звонит и говорит: вы знаете, я полночи не спал, утром проснулся – и опять думаю о вашем спектакле. И это радостно. Он думает, но это не значит, что он будет поступать так, как поступил в свое время Онегин, вызвав Ленского на дуэль, к примеру. Мы, прежде всего, будоражим сознание. Если нам это удается, значит мы свою функцию выполняем.
Театр, политика и церковь
— Дружите ли вы с муниципальной властью?
— У нас хорошие рабочие отношения с муниципальной властью. Они всегда желанные гости в театре и во многом нам помогают, в том числе в каких-то бытовых, социальных вещах.
— Власти помогают или мешают творческому процессу? Чувствует ли ваш театр сегодня руку цензора?
— К счастью, в нашем городе и управление по культуре Новосибирска, и министерство культуры Новосибирской области больше помогают. Но надо понимать, что у нас существует вертикаль власти. Вот сейчас с каждым годом растет количество самых разных документов, отчетов, которые нужно предоставлять. Мы должны на них отвечать, заполнять бесконечные таблицы, анкеты – на это уходит очень много времени и сил. Но я не обвиняю в этом наше министерство, потому что им эти бумаги тоже спускают сверху.
В творческой части – нет, не мешают. Я могу сказать, следя за другими регионами, где идет серьезное вмешательство во внутренние процессы, что у нас это происходит в рамках разумного. За мои 15 лет служения театру «Красный факел» я ни разу по творческой линии не получал какие-то замечания. Пожелания – да, были, но в этом нет ничего страшного. Собственно даже, чаще это пожелания не от вышестоящего начальства, а от зрителей. Мы просматриваем отзывы в социальных сетях, следим и анализируем, о чем пишут наши зрители.
— Скандалы вокруг культурной жизни Новосибирска привлекают или отталкивают людей?
— Мир сегодня меняется и мне трудно ответить за всех современных людей. Но лично мне скандалы неприятны.
— Что почувствовали, когда был снят «Тангейзер» с репертуара Театра оперы и балета?
— Большое сожаление. И недопонимание. Я не согласен с той оценкой, которую дала спектаклю РПЦ и те, кто подал заявление. Они неправы. Это, конечно, мое субъективное мнение, но я считаю именно так. У создателей спектакля и Новосибирского театра оперы и балета не было никакого желания спровоцировать кого-то или внести раскол – это неверно и суд это доказал. Другое дело, что наши федеральные власти этого не учли. Бог им судья.
— Как вы относитесь к тому, что некоторые современные деятели православной церкви называют театр чистым грехом?
— Ну, они не сегодня это придумали – это было всегда. Если брать историю российского театра, он – выходец именно из церкви. И они тесно связаны: все ритуалы – это не театр разве? Батюшка вещает с кафедры – чему-то учит. То же самое происходит и в театре. Мы выполняем одну функцию – сеять разумное, доброе, вечное. Так что делаем одно дело. Правда, не всегда друг друга понимаем.
— А вы верующий человек?
— Да.
— Не слишком ли много религиозных тем в последнее время стало в жизни Новосибирска?
— Возможно. А возможно, и нет. У нас же свобода слова – по крайней мере, пока. Хотя сейчас уже нависает это страшное слово «ЦЕНЗУРА». Но вообще, говорить о вере или неверии – это нормально.
-Как найти взаимопонимание с людьми, называющими себя «православными активистами»? И нужно ли его искать?
— Дело в том, что я напрямую лоб в лоб с ними не встречался и не дискутировал, только через социальные сети наблюдал. То, что я видел на фотографиях и слышал в публичных выступлениях, у меня вызывает резко негативное отношение. В моем понимании православная церковь – это несколько иной институт. Когда вдруг возникает церковь с кулаками, для меня это непонятно. Решить конфликт можно словом Божьим, справедливым. Но не через суд. Главный суд есть только один – Высший, он и рассудит.
— Политика и театр совместимы?
— Мы бы очень хотели, чтобы они не были совместимы, но так, наверное, не бывает – мы все живем в том обществе и государстве, которое есть. Желание совмещения было бы странным – мы не политический театр, у нас несколько другое предназначение – мы думаем о духовности. Правда, у каждого человека свое понимание духовности. Искусство само по себе субъективно. И здесь должен быть определенный плюрализм и уважение друг к другу. Я всегда готов вас выслушать, но это не означает, что я должен делать именно так, как вы считаете нужным. Диктат и максимализм в духе «только так, а не иначе» в театре не работает и его здесь быть не должно.
«Хочу, чтоб было как в Нью-Йорке»
— Управлять людьми сложно?
— Наверное, это определенное искусство. Но сложно ли, тяжело ли… Ты просто работаешь – вот и всё. Разумеется, директор театра должен обладать определенным комплексом знаний – это и театроведение, и психология, и экономика. Но если ты всё делаешь с любовью, то ничего не сложно.
— Что нужно делать, чтобы люди «слушались»?
Я не преследую цель, чтобы меня слушались ради слушания. Это мелко и неинтересно. Но если я увлекся хорошей идеей и понимаю, что в театре готовы меня поддержать – вот это здорово. Вот и ответ на вопрос: должны быть светлые хорошие идеи, а этими идеями нужно увлечь людей и убедить, что они могут тебе помочь ее воплотить.
— Какая черта в характере помогает управлять театром?
— Неувядаемый оптимизм и вера в то, что ты всё делаешь правильно. Если ты не будешь подсознательно чувствовать, что ты приносишь пользу и даришь радость людям, то для чего тогда всё? Известно, что во время Великой Отечественной войны в театрах ставили большое количество комедий, которые шли с огромным успехом. Сейчас, посмотрите, в Донецке театры работают, там идут комедии, музыкальные спектакли, и люди туда идут. Потому что им нужен этот глоток воздуха, хорошего настроения, им необходимо общение, улыбки, отдых. И театр для этого, во многом, предназначен. Если ты понимаешь, что он необходим другим, тогда появляется энергия и большое желание продолжать работать.
— Вы чувствуете себя известным в Новосибирске человеком?
Я понимаю, что я публичный человек и меня многие знают. Но придавать этому особый статус не собираюсь. Не хочу об этом даже думать.
— Вы гордитесь своим статусом?
Я не думал об этом. Я просто стараюсь честно и с интересом выполнять свое дело. Так, чтобы мне не было стыдно, прежде всего, перед моими детьми. Потому что главным фильтром и главным цензором в моей жизни являются мои дети. И если я ставлю цель, чтобы они гордились мной, тогда многое удается.
— Ваша мечта?
По жизни я оптимист. И поэтому хочу видеть больше добрых, радостных лиц. Чтобы если происходили конфликты, то они бы строились на борьбе хорошего с лучшим. Я действительно мечтаю, чтобы нигде в мире не было войн, не было голодающих детей. Может, говорю сейчас какие-то высокие вещи, но мне бы очень хотелось, чтобы существовала справедливость в этом грешном мире и чтобы обиженные могли найти защиту. Пока стараюсь делать всё, чтобы вверенная мне территория под названием «Красный факел» процветала, чтобы люди нашего театра были защищены и уверены в завтрашнем дне. А дальше – больше: хотелось бы, чтобы это осуществилось во всем Новосибирске, в области, в стране, в мире.
— Чего не хватает Новосибирску и новосибирцам?
Еще больше сценических площадок. Их катастрофически мало для такого густонаселенного города. Нужна хорошая театральная площадка Театру Сергея Афанасьева, Музкомедии и «Глобусу» уже нужен ремонт, нужно расширяться «Старому дому». И театр «На левом берегу» до сих пор не имеет своего помещения. Кроме этого, нужны свободные экспериментальные и, что важно, оборудованные технически площадки, на которых наша творческая молодежь могла бы развиваться. Это крайне важно. И финансирование, конечно, должно быть как минимум в два раза больше, чем оно есть на сегодняшний день. Я бы хотел, чтобы в Новосибирске было как в Нью-Йорке – чтобы был дефицит билетов, в театральные кассы стояли очереди и человек, купив билет, уже чувствовал бы себя счастливым. Вот это, кстати, можно отнести к мечте – вот куда надо двигаться!
Анна Алябьева
Фото предоставлено Александром Кулябиным
