Кривое зеркало
– Как вы занялись столь необычными исследованиями?
– В какой-то мере это случайность. В 90-е годы я читала лекции в летней лингвистической школе для талантливых детей. И решила показать им разные лингвистические явления на понятных и
коротких примерах, ведь в анекдотах используются все возможные приёмы языковой игры. Оказалось, это безумно интересный материал, очень малоизученный (сейчас об этом написано уже много исследований, а в советское время анекдоты были запретной темой). Он интересен и с лингвистической, и с исторической точек зрения. По анекдотам можно написать историю страны. Но, конечно, нельзя воспринимать их буквально – это всё-таки кривое зеркало. Я как-то наткнулась на социологические работы, где утверждалось: мол, если у нас столько анекдотов про измены – значит, у нас большие проблемы с супружеской верностью. Такие выводы неуместны, это вульгарная социология. Анекдот – карикатура, а не портрет.
– Что характерно для русского анекдота?
– Анекдоты рассказывают везде, но в разных культурах и в разное время они имеют совершенно разный вес. В Советском Союзе анекдот вошёл в центр общения, особенно дружеского. Почти в любой компании, независимо от социального статуса и региона, разговор начинался с вопроса: а ты слышал такой анекдот? Кроме того, анекдот служил заменой СМИ, поскольку все СМИ были подцензурными. Кстати, в бывшем соцлагере (в Польше, в Чехии и Словакии, в ГДР) часто рассказывались и порой до сих пор рассказываются русские анекдоты, пусть иногда и с заменой наших имён на местные. Во многих культурах есть анекдоты, где представители разных народов попадают в одну и ту же ситуацию, и представитель своего народа поступает самым интересным образом. Для нас характерно то, что мы над собой смеёмся: русский в анекдотах часто выглядит хоть и находчивым, но пьяницей, лентяем, неумейкой, пофигистом. На мой взгляд, умение смеяться над собой – признак здорового народа.
– А какими мы предстаём в зарубежных анекдотах?
– Совсем не такими, как в наших. Например, есть сюжет, как представителей разных народов подталкивают к прыжку в пропасть. Американцу говорят, что на дне миллион долларов, французу – что на дне красивая девушка, русскому – что на дне ящик водки или что в пропасть прыгать запрещено. Это в нашей версии так. А в болгарской версии русскому предлагается прыгнуть во имя Родины. Сами о себе мы бы так не сказали. На Западе до 90-х годов преобладал образ русского туриста как человека боязливого, стеснительного, бедного. Позже этот образ вытеснили «новые русские» – нагловатые, приблатнённые, способные всё купить.
От Брежнева к Путину
– Русский анекдот стал играть заметную роль в конце XIX века. У вас есть гипотеза, что это связано с переездом евреев из местечек в русские города.
– Я не могу подтвердить эту гипотезу строго научными аргументами. Но анекдотический юмор очень свойственен евреям. Слово «хохма» на самом деле еврейское, оно означает «мудрость». Зачастую таковы иудейские талмудические притчи: в конце – забавный вывод. Анекдот о том, как старый еврей идёт к раввину и жалуется на сына, принявшего крещение, а раввин ему отвечает: «Не тревожь Бога, у него такие же проблемы», – восходит именно к таким притчам. В тех странах,
где еврейская культура играет существенную роль (например, в США), анекдоты рассказывают особенно часто. Герой венгерских анекдотов – мальчик Мориц (вроде нашего Вовочки) – это еврейский мальчик. Евреи тоже умеют смеяться над собой, отчасти потому и сохранились как
народ в рассеянии. Конечно, нельзя целиком приписывать культуру русских или западных анекдотов еврейскому влиянию, но первый толчок, я полагаю, дали евреи.
– Когда был расцвет русского анекдота?
– В 60–70-е, когда рассказывать анекдоты стало не так опасно и вообще в целом жить стало полегче. Юмористическое отношение к жизни – это реакция на советский пафос, на высокий стиль радио- и телепередач. Я думаю, именно туда уходит корнями наша нынешняя манера общения, когда непонятно, серьёзно говорит человек или шутит. Для российских газет характерно сопровождать серьёзные политические материалы остротами, даже юмористическими заголовками. В западной прессе едва ли такое встретишь.
– Уместно ли в старых анекдотах заменять прежних исторических деятелей Путиным? Взять, например, такой. Брежнев гуляет в Грузии, видит грузина с бараном в руках и хочет купить его. «Выбирай», – грузин протягивает барана. – «Он же один», – удивляется Брежнев. – «Ты у нас тоже один, но мы же тебя выбираем!»
– Фольклор (да и вообще литература) часто повторяет старые сюжеты, вводя в них новых героев. Но лично я не очень люблю эти переделки. Во-первых, Путина не так просто представить в Грузии,
как Брежнева. Во-вторых, я, как лингвист, оцениваю прежде всего язык анекдота. В оригинале подразумевается заторможенная речь Леонида Ильича, который плохо соображает, – на Путина этот образ не перенести. Точно так же как нельзя поместить Путина в анекдот про Олимпиаду,
где Брежнев читает по бумажке олимпийские кольца: «О-о-о-о-о…».
– Иногда под маской критического анекдота кроется хвалебный. Рыбачат Путин и Обама в России. Обаму кусают комары. «Владимир, а почему вас не кусают?» – «Меня нельзя».
– В Великую Отечественную войну газеты публиковали анекдоты, высмеивающие немцев, – наверняка их сочиняли пропагандисты. Можно предположить, что анекдоты с позитивным образом Путина сочиняют его пиарщики. Или просто сторонники. Знаете, ни один анекдот про президента (хоть добрый, хоть злой) не кажется мне достаточно смешным. Я вообще почти не встречаю в последнее время новых анекдотов, которые были бы очень остроумными.
– С чем вы это связываете?
– Жанр в кризисе. Главным образом потому, что устное общение всё больше вытесняется интернет-общением. Вместо «слышал анекдот?» теперь правильнее спрашивать «читал анекдот?» (к тому же шутки в Интернете обычно визуальные). Между тем само слово «анекдот» переводится с греческого как «ненапечатанное», это устный жанр. Анекдот должен быть встроен в контекст, должен быть рассказан кстати. Сборники, как правило, читать совершенно не смешно.
Даже устное изложение в видеоформате не является полноценным, поскольку анекдот подразумевает ответную реакцию – часто в форме другого анекдота (и далее по кругу). Конечно, живое общение вряд ли уйдёт целиком из нашей жизни – соответственно, будут появляться новые анекдоты. Но вот насколько смешные – судить не берусь.
Хохлы и москали
– Поступает хохол на русскую филологию в МГУ, ему попадается билет про Муму, он чешет на ридной мове, экзаменатор: «Вы же на русскую филологию поступаете, отвечайте по-русски», – абитуриент: «Зараз буде», – и снова на мове. Рассказал до кульминации и заканчивает: «Пидьмает Герасим Муму, и молвит она на вашей собачьей мове: «За что?» Кем придуман этот анекдот – украинцами или русскими?
– Вряд ли возможно ответить на ваш вопрос. Могу лишь сказать, что я слышала его и на украинском языке тоже. Наверняка есть анекдоты о нелюбви «хохлов» к «москалям», придуманные русскими. Например, явно русский стереотип отражён в анекдоте: «Москали
е?» – «Нема». – «Тогда давайте по-русски поговорим».
– В одной из статей вы написали, что в русских анекдотах роль «самой вредной нации» обычно отводится «хохлам». В качестве примера приводите такой анекдот. Собравшимся в зале представителям разных народов задают вопросы: «Какой народ самый глупый?» Единодушный ответ: «Чукчи!» – «А какой народ самый ленивый?» – «Русские!» – «А какой народ самый жадный?» – «Евреи!» – «А какой народ соединяет в себе все эти три качества?» Молчание, а затем голос из зала: «Затэ мы спиваемо гарно!»
– Я писала это несколько лет назад – в других политических условиях. Моё убеждение заключается в том, что анекдот – позитивный жанр. Он должен снимать напряжение, агрессию. Поэтому анекдоты о разных национальностях стоит рассказывать в мирное время. Сейчас рассказать анекдот про еврея – в норме вещей, но во время холокоста они воспринимались совсем иначе. Аналогично обстоит дело с русскими анекдотами про «хохлов» и украинскими анекдотами про «москалей»: сегодня их публикуют, как правило, сайты соответствующей идеологической направленности, подливающие масла в огонь. Да, наши анекдоты про украинцев – самые злобные анекдоты, как и украинские про русских. Но это, как ни парадоксально, указывает на нашу близость. Самые злые анекдоты всегда слагаются о самых близких народах, которые говорят на схожем (якобы искажённом) языке: испанцы смеются над португальцами, французы – над бельгийцами-франкофонами, голландцы – над бельгийцами, говорящими на фламандском. Э. Драйцер отмечал: украинцам и чукчам русские приписывают в анекдотах те же черты, что и самим себе: удаль, пьянство, душевность, пренебрежение к писаным законам, лень. Часто в наших анекдотах про трёх представителей разных национальностей последним персонажем выступает не русский, а украинец или чукча. Любовь русского к водке и любовь украинца к горилке – один и тот же сюжет. «Мыкола, выходи к нам, горилка стоит, сало порезано!» – «Не можу! Любовью занимаюсь, будь она неладна!» В оригинале, конечно, другое выражение, но мы его произносить не будем.
– Кстати, а это правда, что в американских анекдотах про супружеский долг муж и жена играют другие роли, нежели в наших?
– Да, это так. В русских анекдотах всегда муж отлынивает, а в американских – жена. Вот известный русский анекдот: «Пойди за кефиром!» – «Не мужское это дело». – «Ну тогда займись мужским делом!» – «Я пошёл за кефиром!». Или другой пример. Жена болеет, муж приходит к врачу и говорит, что готов ради неё на всё. Врач отвечает: «Вам нужно спать с ней трижды в день, больше ничего не по может». Муж возвращается. «Что сказал врач?» – «Сказал, что помрёшь!» А в американском анекдоте болеет муж, а жена говорит: «Помрёшь!»
Сергей РЯЗАНОВ, издание «Аргументы неделi»
