У Кирилла Гребенщикова в творческом багаже — около ста киноролей. Но, пожалуй, нет второго такого актера, которому столько раз выпало играть врачей — от педиатра в «Клинике усыновления» до эпидемиолога в «Закрытом сезоне». Он побывал и неонатологом в «Тесте на беременность», и завотделением в «Нарисованном счастье», и начальником военного госпиталя в картине «Анна Каренина. История Вронского». И вот совсем недавно мы его увидели на Первом канале в роли кардиохирурга Дмитрия Воскресенского, главного героя сериала «Анатомия сердца». Тема интервью напрашивалась сама собой…
«Врачи для меня боги!»
— Кирилл, наверное, настоящие врачи не пробовали столько специализаций своей профессии, сколько есть в вашей актерской копилке. Может показаться, что вы уже сам профи — кардиолог, неонатолог, хирург, диагност…
— Только показаться. Актерская профессия в общем и целом абсолютно безответственна. Мы ничем не рискуем. Ответственность врачей несравнимо больше. Если он ошибется — понятно, чем все может закончится… Конечно, и я сталкивался с разными докторами — они, как и актеры, бывают разной степени таланта. Несколько лет назад я разговаривал с врачом ЦИТО об операции моей мамы. Он делает сложнейшие операции на позвоночнике, и когда мы прощались, этот уникальный доктор мне сказал: «Спасибо вам за ваш нелегкий труд!» Мне стало прям очень неловко, потому что никакое сравнение здесь неуместно. Я рядом с ним не стою: врачи для меня боги! Это, наверно, самая лучшая и самая благородная профессия — начиная от ветеринара и заканчивая кардиохирургом.
— Но это же высшее признание, когда профессионал верит вам!
— Спасибо консультантам. На съемках практически всех фильмов, где предстояло «заниматься» серьезными вещами, я встречался с врачами. Все они — и доктора «скорой», и хирурги — очень помогали, рассказывали и подсказывали. Обычно же узнаешь не только как держать что-то, где стоять, а словечки, движения, характерные фишечки. Есть очень узнаваемые врачами вещи — например, как мыть руки, надевать и снимать перчатки… Мне многое показывали и объясняли, и когда следуешь за ними — понимаешь, как это работает и почему надо делать именно так.
— Наверняка эти знания пригодились во время прошлогодней самоизоляции и строгого масочно-перчаточного режима! А перед «Анатомией сердца» с кем-то советовались — или предыдущего «опыта» было достаточно?
— Когда я уже начал сниматься в «Анатомии…» и знал, что мой персонаж — кардиолог, пересмотрел старый фильм Ильи Авербаха «Степень риска» (фильм 1968 года, одну из ролей в котором исполнил Юрий Сергеевич Гребенщиков, отец Кирилла Гребенщикова. — Прим. авт.) Смотрел с удовольствием на работу блистательного актерского состава: Борис Ливанов, Иннокентий Смоктуновский, Алла Балтер, Алла Демидова, Людмила Аринина… И хотя в том фильме — совсем иной ритм жизни, мне показалось, что там есть готовые кадры: бери и вставляй в наш сериал! Я и нашему режиссеру Максу Кубринскому посоветовал его посмотреть…
«Руки врача — они неповторимы!»
— «Медицинские» фильмы — особенно те, где действующие лица хирурги — невозможно снимать без «кровавых» сцен. Сейчас уже, наверно, можно рассказать о том, как снимались операции?
— Сценами в операционной особенно богат «Тест на беременность»: мы постоянно резали силиконовые животы и доставали пластмассовых детей, измазанных в гримерной крови. Кровь уходила канистрами: и венозная, и артериальная — отличающиеся, кстати, по цвету и густоте. Но когда нужно было сделать какую-то сложную манипуляцию, на площадке был реальный врач, и тогда снимали его руки, потому что руки врача — они неповторимы! А мы, актеры, что? Зырк-зырк глазами из-под маски — и сыграли напряжение и силу мысли! (Улыбается.)
— Как-то все просто у вас…
— Ну да. Сложность в том, что мы заходим в операционную (имеется в виду: начинаются съемки в одной локации. — Прим. авт.) — и за два-три дня снимаем все сцены в операционной из всех серий сериала. Такие «тараканы» начинают из людей лезть, скажу я вам! А бывает, что в нужный момент нет какого-то из «врачей» — например, Сергея Мигицко (анестезиолог Александр Донцов в сериале «Тест на беременность». — Прим. авт.) подснимали отдельно в туалете на фоне белого кафеля. Вот такие «кинохитрости»… И на «Анатомии…» снимали все сцены подряд. И хотя тут сцен поменьше, но тоже было сложно: снимали зимой в выселенном неотапливаемом роддоме у метро Крылатское. Там есть все операционное оборудование: столы, лампы и прочее — но он ждет, видимо, капитального ремонта… Кстати, кто внимательно смотрел «Анатомию сердца», мог заметить, что здесь все не так натуралистично и физиологично снято — акцент больше делается именно на глаза, на реакции, напряжение в глазах…
«Я всеяден»
— В фильмах в параллели с профессиональными линиями обычно идут человеческие, любовные. Какие вам лично нравятся больше?
— Мне нравится, когда в сценарии соблюден баланс между профессией и личной жизнью, когда это равнозначимо для раскрытия персонажа. А играть мне интересней, конечно, профессиональные вещи — интеллект интересней, чем чувства.
— И в операционной, и в ресторане, и дома вашего героя окружают другие люди. Как складываются отношения с партнерами? И что делать, если по сценарию — любовь, а эмоционального контакта с партнером нет?
— Все очень по-разному бывает… Иногда тебе партнер просто не подходит. Это объективная реальность. И что? А ничего: работаешь, иногда и не один раз, а человеческого контакта нет и нет. А иногда только знакомишься — и все складывается. Как и в жизни, кстати… С Ольгой Ломоносовой (супруга героя Кирилла Гребенщикова в сериале «Анатомия сердца». — Прим. авт.) мы до этого были знакомы, виделись на пробах, но играли вместе впервые. А этой весной мы снова встретились — на репетициях спектакля… С ней очень комфортно находиться в одном рабочем пространстве… Вообще с партнерами в «Анатомии» мне повезло. Встретил Андрея Руденского, которого я еще в детстве видел в фильме «Жизнь Клима Самгина». Он замечательный, тончайший партнер, и человек интересный… Надежда Подъяпольская, которая была моей начальницей — я ее с детства помню по ТЮЗу, где она постоянно играла мальчиков… С Зурабом Миминошвили мы познакомились на съемках. По сценарию его герой не грузин — был персонаж по фамилии Савельев, но утвердили Зураба, и героя назвали Васо Туминашвили. Кстати, мы через какое-то время встретились на съемках фильма «Закрытый сезон» — там я тоже играл медика, уже эпидемиолога… И молодые ребята Ксения Плюснина и Илья Коробко — с ними было здорово! Я вообще люблю с молодыми работать…
— В вашей фильмографии — 95 проектов, и практически все роли — главные. А в каком проекте вы бы согласились на маленькую роль?
— Я всеяден, главное — чтобы время было… До пандемии я снялся в небольшой роли в экранизации романа Алексея Иванова «Сердце Пармы», который снимал Антон Мегердичев (режиссер фильма «Движение вверх». — Прим. авт.). Это историческая картина о покорении Пермского края в XVII веке. На тебе — 15 кг веса исторического костюма, борода, парик… Было здорово!
«Надо не ждать, а жить!»
— В прошлом году мы все пережили шок или опыт заточения. И каждый вынес какой-то свой урок…
— Урок был, но я им не воспользовался. Когда нас «закрыли», надо было не ждать, когда «откроют», а жить! Я поздно сообразил, что это и есть жизнь. На карантине у меня наконец получилось поучиться реставрации мебели. Я с удовольствием погрузился в изучение материалов, их происхождение, производство. Вот вы знаете, например, что шеллак, используемый в реставрации — продукт жизнедеятельности особого вида червячков? И я не знал! Успел кресло одно своими руками возродить. Жаль — нет времени и мастерской, я могу этим заниматься, только когда на дачу попадаю… Но там за наше отсутствие всегда накапливается много дел… Если появится возможность — буду снова что-то пытаться делать…
— Вам нравится что-то делать руками?
— Да — когда-то я все делал сам. И сейчас дома спокойно делаю многое, но не всегда есть время. Я плохо понимаю в электрике, но что-то и там могу… Да и какой это такой ужас — карантин?! Я думаю: сколько пришлось в жизни пережить моим родителям и их родителям! Весь этот ковид в сравнении с этим… Да и я переболел за три дня, и не вспоминаю об этом…
«Кошачий заход»
— А как же без спектаклей, съемок?
— Ну, у меня и в обычной жизни такое бывает. Самое неприятное — что не знаешь, сколько это продлится. А так — ну нет и нет… Переживаешь, ждешь… Но мне хорошо дома с моими домашними: женой, дочкой, животными…
— Животными? Сколько их у вас? И как они у вас появились?
— Пять кошек-котов и пес — дворняжка-найденыш, очень старая, ей уже 16 лет. Да и коты — от снежно-белого до черного — все подобранные… Исторически сложилось, что в детстве у меня не было животных — только попугайчики. Родителям было не до того: все время в разъездах. Я хотел, конечно — но спокойно, не до слез… А когда вырос, животные сами стали приходить ко мне. Этот «кошачий заход» начался лет 10 назад: старушка стояла у метро и предлагала котят «в хорошие руки». Полина (дочь актера. — Прим. авт.) взяла и принесла. Второго Ольга (супруга актера. — Прим. авт.) подобрала на улице. Кот был взрослый, но совсем дохлый — она его выхаживала, лечила… Потом мы взяли бракованную сиамскую кошку с неправильными ушами и носом. Следующую кошечку привезли из Феодосии — нашли на улице около гостиницы, где мы жили со съемочной группой. В моем номере она жила нелегально, и только директор группы Галина Марковна Шадур знала о ней… Мы тайно выправили кошечке документы — благо меня там знают и помогли: из ветеринарки напрямую позвонили в ветконтроль аэропорта, и они с Ольгой спокойно долетели… А еще одну кошечку нашли на улице года три или четыре назад…
«Я — человек природы»
— Ваши родители — актеры, много ездили, у вас — постоянные гастроли, съемочные экспедиции… Есть любимые города?
— У каждого города — свое своеобразие. Мне нравится Владивосток: он ни на какой другой не похож. Нравятся уральские и сибирские суровые города… С трудом переношу Поволжье: там степи — едешь, едешь, и глазу не за что зацепиться… И конечно, люблю море! Где есть море — это счастливые города!
— А на Урале, я знаю — ваши корни…
— Да, папа и дедушка — с Урала, из Екатеринбурга. Папа родился в 1937 году, а в 1955 они с Альбертом Филозовым уехали в Москву…
— Поступать в театральный?
— Они занимались в театральном кружке. И когда в Свердловск приехал на гастроли МХАТ, преподаватели школы-студии, они же актеры театра, просматривали местную творческую молодежь. Папу и Альберта Леонидовича отобрали, и они приехали учиться. Потом всю жизнь были друзьями, наша семья его очень любила… Один раз, когда я уже начал сниматься в сериалах, мы с ним стояли на остановке, разговаривали, подошли девочки и попросили меня с ними сфотографироваться. А мне было ужасно неудобно: они вообще не узнали народного артиста Филозова в этом скромном человеке в натянутой на глаза шапке…
— Москва для вас пропитана воспоминаниями?
— Москва?.. Я люблю район Китай-города, мне нравятся Покровка, Чистые пруды — у меня там бабушка жила, и мама там родилась… Но я, скорее, человек природы, чем города: в отъезде скучаю по дому, по животным, но не по городу Москва…
Светлана Марголис, фото Вадима Тараканова и из архивов пресс-служб
(ИА «Столица»)
