«Отец отговаривал меня от брака»
— Вячеслав, когда вы были ребенком, ваша семья часто переезжала из одного города в другой…
— Да, мы поездили по Сибири, жили в Красноярске, в Сургуте, в Свердловске, откуда уезжали, потом возвращались обратно. Дело в том, что папа мой был транспортным строителем, и из-за его работы семье приходилось часто переезжать. Он был хорошим специалистом, постоянно требовался то там, то здесь.
— Несмотря на частые переезды, вы все-таки нашли возможность сколотить пару групп.
— Да, в восьмом классе мы с товарищем организовали дуэт. А чуть позже, в Сургуте, с друзьями собрали первую группу. В ней было четыре человека. Называлась «Биг-Вирус».
— Но все эти проекты, видимо, умерли после окончания школы? Что же было потом?
— Да, закончили школу, разбрелись кто куда. После возвращения в Свердловск я поступил в Свердловский архитектурный институт, где на первом же курсе познакомился с Димой Умецким. Я помню, нас послали на сельхозработы тогда. На них мы познакомились и быстро подружились. У меня был магнитофон и записи всяких зарубежных рок-групп, а у Димы – полно дефицитных пластинок. Я тогда уже лелеял мечту: самому играть рок. Музыка звучала в голове постоянно, а мне приходилось сидеть над чертежами, планами. Я это все не очень любил и только и мечтал о том, чтобы поскорее взять в руки гитару. Дима к тому времени уже давно играл на электрогитаре и тоже помышлял о карьере музыканта. На этом фоне мы сблизились и заговорили о том, что было бы неплохо попробовать поиграть вместе. Несмотря на то, что мы учились на разных факультетах, нам это не мешало репетировать, регулярно ходить в свердловский рок-клуб.
— И с чего вы начинали?
— Мы стали играть на дискотеках, нарабатывали концертный опыт. А потом мы постепенно облюбовали студенческий клуб, где и начали сочинять собственную музыку. Мы быстро набрали состав группы и сразу начали экспериментировать, это было безумно интересно.
— На первом курсе института вы уже были женаты?
— Я даже успел стать отцом. Жениться в 18 лет было, конечно, не очень разумно. И папа меня долго отговаривал, но я его не послушал. В итоге, как и предсказывал отец, брак оказался не жизнеспособным, дело дошло до развода. О своей первой жене Марине я особо никому не рассказываю. Но у этого брака была светлая сторона – родилась дочка Анна.
С женой Анжеликой Эстоевой на презентации книги «Архия»
— Но второй брак, судя по всему, очень даже удачный?
— Это верно. С Анжеликой мы удивительно подходим друг другу. Мне с ней интересно, она тоже творческая личность, специалист по истории искусств. Еще она прекрасная мать.
— А правда, что она вас заставила принять крещение?
— Правда. Мы тогда были на гастролях в Москве. И решили обвенчаться. Анжелика сказала, что для этого надо быть крещеным, и отвела меня в один из местных храмов.
— А как вы познакомились?
— У нас был общий знакомый. Звали его Михаил. В то время он был директором нашей группы. И как-то мы с ним прогуливались по Питеру, он увидел Анжелику, окликнул ее, предложил пройтись с нами. Так мы с ней и познакомились.
— Анжелика, наверное, слышала о вас…
— Она не была нашей поклонницей, но слушала нашу музыку. При этом она никогда не восторгалась нашим творчеством, и мы с ней об этом особо не разговаривали, когда познакомились. Я тогда только вернулся из Западного Берлина, в котором она тоже бывала. И мы делились с ней впечатлениями об этом городе. Она была в восторге, а я говорил, что город навел на меня какую-то тоску, и ничего хорошего я оттуда не вынес. Потом мы год с ней встречались. Ей было 18, а мне уже почти 30! Мне казалось, что все девушки в ее возрасте легкомысленны. Но достаточно быстро я понял, что она — довольно серьезная и умная девушка.
— Ваша дочь Анна от первого брака не ревновала вас ко второй семье?
— Нет, никогда. У них с Анжеликой и детьми прекрасные отношения. В нашем доме Аня всегда желанный гость. К сожалению, видимся мы с ней не так часто, как хотелось бы. Она сейчас живет в Москве, работает на телевидении, и ей тяжело вырваться к нам в Питер. Но когда я бываю в столице, всегда стараюсь найти время и встретиться с дочерью.
Бутусов во времена расцвета группы «Наутилус Помпилиус»
Слава и деньги
— А как вы познакомились с Ильей Кормильцевым, автором текстов самых известных ваших песен?
— Познакомились с Ильей в рок-клубе, он тогда уже был именитым текстовиком почитаемой всеми группы «Урфин Джюс». Разговорились. Он оказался славным парнем. Попросили у Ильи какой-нибудь ненужный текст, он дал бумажку, на ней был написан тексты песни «Кто я?». Мы ее записали в студии, и песня вошла в альбом «Невидимка». Песня всем понравилось, и Илья начал с нами сотрудничать. Дальше он уже приносил тексты пачками, поскольку был очень продуктивен.
— С ним же вы потом и создавали знаменитую «Разлуку» — альбом, который сделал «Наутилус» очень популярным. Известно, что он, как и многие шедевры, создавался буквально «на коленке»…
— Альбом «Разлука» писался в различных условиях – на лекциях, в проектных аудиториях, в общаге, на квартирах, в подвале студенческого клуба. Но где бы это ни происходило, чувствовалось пристальное внимание общественности к нашему труду, как будто от нас чего-то ждали. Поэтому все трудности решались с небывалой легкостью, все благоволило выходу этого альбома, он был неизбежен.
— А как же творческие споры?
— Конечно, их было немало. Мы с Ильей Кормильцевым иногда воевали буквально за каждую фразу текста. К примеру, в «Скованных одной цепью» вместо фразы «За красным восходом – розовый закат» должна была быть фраза «За красным восходом – коричневый закат». Мне этот вариант не нравился, и мы очень долго спорили, ругались. В итоге остановились на «розовом». И это только один из конфликтов. А так мы спорили довольно часто и довольно сильно. Но, несмотря на все эти трудности, вспоминать обо всем этом мне очень приятно.
— Что было после выхода альбома?
— А вот это был не очень хороший период. Слава и деньги обрушились на нас настолько неожиданно, что мы оказались к этому не готовы. Мы стали часто ругаться, спорить, перетягивать одеяло каждый на себя. Ушел Дима Умецкий. Потом были бесконечные смены составов. В общей сложности мы поменяли около 60 музыкантов!
— Почему вы в итоге решили распустить группу?
— Любая группа рано или поздно распадается. В определенный момент я почувствовал, что мне это больше не доставляет удовольствия. Надоели эти крики толпы, просьбы исполнить какую-нибудь старую песню, которая меня уже достала. Надоели эти толки, мол, «Нау» уже не тот, которых было немного, но они все-таки были. Надоели споры внутри коллектива. Концерты стали для меня мучением, я запил. И в одночасье прекратил это безумие.
— И что же вы делали потом?
— После «Наутилуса» я некоторое время сидел в затворе, ничего не хотел делать. Просто валялся дома на диване. До сих пор вспоминаю этот период — и поражаюсь, как Анжелика меня терпела! Я же бездельничал! Почувствовав, что так больше продолжаться не может, отправился в студию, где начал играть, что придет в голову. Потом как-то раз на одной из вечеринок я встретил Юрия Каспаряна, бывшего гитариста группы «Кино». Мы оба тогда были в творческом поиске, и эта встреча была судьбоносной…
— Вы организовали «Ю-Питер».
— Именно так. Первые два альбома мы с ним сделали вдвоем, а потом решили организовать концертный коллектив, и собрали тот состав, который имеем сейчас.
— Илья Кормильцев скоропостижно ушел из жизни. Как вы пережили его уход?
— Это был удар. Я общался с Ильей до самого последнего момента, и мне все казалось, что вот-вот он поправится, все встанет на свои места. Но этого не произошло. Я был тогда в Европе, все пытался к нему вырваться, но у меня никак не получалось разобраться с документами. Поэтому я и не был на его похоронах. Но это только одна причина. Вторая: я никогда не хожу на похороны. Даже своих родственников. Я тяжело переношу эти события.
«Бодров был очень обаятелен»
— Расскажите о вашем участии в фильме «Брат» Алексея Балабанова.
— С Балабановым мы были знакомы еще по Свердловску. Он всегда уважал наше творчество, и мы снимались в его первых короткометражных работах «Раньше было совсем другое время» и «У меня нет друга». Потом я у него еще играл в фильме «Настя и Егор». Когда мы уехали из Свердловска, долгое время не общались. Затем он сам переехал в Петербург, где мы возобновили общение. Когда Алексей предложил участвовать в съемках фильма «Брат», я согласился безропотно. Предполагалось, что снимутся еще Борис Гребенщиков и Юрий Шевчук, которые в итоге отказались по неизвестным мне причинам. Алексей решил, что вся музыка в фильме будет в нашем исполнении. Я согласился. Песни для фильма он отбирал сам.
— Вы общались с актером Сергеем Бодровым?
— Да, нам довелось пообщаться. По сюжету его персонаж обожает нашу музыку, и Бодров сам тоже уважал «Наутилус». На съемках мы с ним весело общались. С Сергеем невозможно было не подружиться, он был очень обаятелен. Жаль, что его больше нет с нами…
— В фильме «Брат» герой Бодрова просит у спасенного им режиссера переписать новый альбом «Наутилуса» — «Яблокитай»…
— Альбом как раз вышел в том же году, что и фильм. Это был последний наш альбом. После этого мы еще выпускали сборник неизданных песен «Атлантида», но нового уже ничего не делали. У меня потом долгое время была депрессия.
С группой «Ю-Питер»
Пробужденная радость
— Расскажите о вашей депрессии.
— Я боролся с депрессией 25 лет! Боролся всякими разными способами: пил, забывался, притрагивался к наркотикам. Но ничего не помогало — я чувствовал, что уныние засасывает меня все сильнее, и я ничего не могу поделать. И это мое состояние очень тяжело сказывалось на нашем доме. Атмосфера была постоянно напряженная. Моя апатия просто убивала все хорошее.
— А как это переносила семья?
— Однажды Анжелика не выдержала и сказала мне: «Слава, я все понимаю. Но скажи, почему должна страдать я? Почему дети должны страдать?» И мне тогда стало стыдно за свое поведение. Ведь отец семейства должен быть надеждой и опорой. Он должен быть тем, на кого можно положиться. А на меня положиться тогда было невозможно. Раньше мне казалось, что семья – это такое место, где никто ничего друг другу не должен, все как-то само собой живет и существует. Но тогда я понял, что это не так. И решил вытащить себя из этого состояния. Стал заниматься графикой, вернулся к рисунку.
— А как на ваше состояние повлияло рождение сына Даниила?
— Я могу с уверенностью сказать, что на тот момент я был абсолютно счастлив. У меня сразу пошли дела, я стал активнее, летал как ракета. Это событие окончательно привело меня в чувства. Внутри меня все резко встало на свои места.
— Наверное, это и послужило поводом для написания книги «Виргостан»…
— Не знаю — я сел писать книгу, не принимая никаких решений. Она будто написалась сама собой, естественно и непринужденно.
— На «Виргостане» вы не остановились…
— Да, мне понравилось писать, и я продолжил. Вскоре вышла книга «Антидепрессант». Название я выбрал не случайно — тема борьбы с депрессией в то время занимала меня более всего. Да и сейчас, наверное, так же. Я очень бы не хотел вернуться в это состояние, вновь окунуться в эту дрянь. И моя последняя книга «Архия» — это тоже попытка достичь состояния очищения, всепоглощающей радости.
— Анжелика поддерживает вас в творчестве?
— Анжелика уже на протяжении многих лет является моей музой. Она помогла мне написать последнюю книгу. Мы с ней вместе написали одну из глав, которую назвали «Пробужденная радость». В ней мы изобразили диалог двух любящих друг друга людей, духовное единение двух сердец и двух душ. Проявление настоящей высшей любви. Основная мысль — в том, что радость живет, «спит» в каждом из нас. И чтобы ощутить эту радость, надо ее «пробудить».
— Как вы ощущаете себя сегодня?
— Сейчас мне гораздо лучше. У меня прекрасная жена, четверо детей. В моем доме царят любовь и согласие.
— Неужели в семье, где столько творческих людей, не бывает трудностей?
— Семья – это наивысшая форма человеческого творчества. А трудности происходят от слова «труд». Поэтому — пусть они будут!
С дочерью Ксенией на церемонии вручения премии «Своя колея»
Илья Пурчел,
Фото Вадима Тараканова и из личного архива Вячеслава Бутусова
