Кто не знает этой передачи? Кто не знает Якубовича? Такие вопросы и задавать даже неудобно. Поэтому, встретившись с Леонидом Аркадьевичем «вживую», мы постарались задавать ему уже более въедливые вопросы. А он, будучи человеком достаточно откровенным, на них подробно ответил. И рассказал и об этой знаменитой (практически культовой) передаче Первого канала, и о том, что и кому, зачем и почему он пишет (в том числе – о свое последней книжке с интригующим названием «День всего на свете» и с ещё более интригующим содержанием). И, конечно же, о том, что он любит больше всего на свете.
«День всего на свете»
— Леонид Аркадьевич, расскажите, пожалуйста, о чем ваша новая книга? И, насколько я знаю, она не первая в вашей биографии?
— Это четвертая моя книга. Первая была издана в 2002 году, и называлась она «По чуть-чуть…». Там — рассказы о людях, с которыми я встречался. Потом была книжка «Плюс-минус 30» с различными историями из моей жизни. Третья – «100 вопросов о ТВ спонсорстве» — такая профессиональная книга о 30-летнем опыте работы со спонсорской рекламой. И вот — книга стихов — четвертая. Она родилась, надо сказать, случайно. Очень много лет — это знали все — я поздравлял знакомых и друзей с днями рождениями, со всякими праздниками своими короткими стихотворениями. Это были такие корявые рифмованные строчки. И вот я как-то случайно наткнулся на календарь необычных праздников: день коленной чашечки, день самогонщика и так далее. Подумал — и решил писать рифмованные строчки с поздравлениями на каждый такой день. Так что теперь каждый может ими пользоваться, поздравляя друг друга.
— В книге же не только эти поздравления?
— Да. Но сначала короткая предыстория. Единственный человек, с которым я много лет дружу, — а дружим мы 57 лет (вообще поверить в эту цифру невозможно) — это Геннадий Викторович Хазанов. Мы просто счастливо сосуществуем вместе и ни разу не поссорились. Про него говорить бессмысленно, потому что про него известно всем и каждому. И вот он мне однажды сказал: «Ты знаешь, есть такая мысль: что, если переложить Уголовной кодекс на басни дедушки Крылова? Это запомнят и те, кому надо, и те, кому не надо!» Я попробовал — получилось интересно, и это тоже есть в этой книге.
Стихотворные ночи
— Когда вы находите время для того, чтобы писать книги, стихотворения?
— Ночь. Ночью всегда пишу, даже несмотря на то, что у меня сейчас есть свой кабинет, и я могу уединиться в нем в любое время. Отключаю телефон, абсолютная тишина, и откуда-то наплывает что-то, и я начинаю писать… Кстати, рассказики пишутся довольно легко в любое время. А что касается рифмованных строчек — почему-то только ночью. У меня всегда рядом лежит блокнотик. Потому что все, что приходит в голову ночью, забывается мгновенно, и к утру я не могу вспомнить.
— Вы, наверное, много читаете, и у вас большая библиотека?
— Читаю я много, но большая часть книг — из прошлого времени, с детства, которые я уже знаю наизусть. Например, «Мастер и Маргарита» Булгакова… Читаю Чехова, Толстого. Кроме всего прочего, у меня есть странная забава с детства. Я встал к плите лет в семь, наверное, — и совершенно случайно и невероятно увлекся готовкой! У меня очень большая библиотека рецептов, я их собирал по всему миру, переписывался. И до сих пор и мне присылают, и я отсылаю. Когда у нас дома гости, то на кухню выхожу я один, хотя жена у меня очень хорошо готовит. Тем не менее всякие вкусности я готовлю сам. И сын у меня отлично готовит тоже. И дочь.
«Чудесная» еда…
— Если мы заговорили о еде, то напрашивается вопрос, который волнует многих телезрителей: что вы делаете с едой — с различными вареньями, соленьями и так далее, — которую привозят гости в подарок на съёмки передачи «Поле Чудес»?
— Я ждал этот вопрос! Уже 32 года всех интересует: куда девается жратва? (Смеется.) Сначала на программе были такие небольшие подарочки. А потом я сообразил, что это вообще традиция русского народа: приезжать в гости со своей едой. Вспомните: ваши бабушка и дедушка хоть раз в жизни ходили к друзьям — например, на Новый год — с пустыми рукам? Нет, это невозможно! Свои пироги, салат в кастрюльках и все остальное и прочее… Первое время довольно долго — наверное, лет 30 — после каждой записи накрывался стол, и все, что привозилось, отдавалась людям в студии. Пандемия внесла поправки, и теперь все, что привозят съестного, забирают рабочие студии, операторы. А все остальное, несъедобное, есть в музее «Поля Чудес». Раньше это был целый павильон на ВДНХ, а сейчас это небольшой музей, который находится в телецентре «Останкино».
С дочерью Варварой
…и другие чудеса
— Когда создавалась эта передача, думали ли вы — или её автор Владислав Листьев — о том, что она так долго просуществует? В чем ее популярность?
— Ни он, ни я ничего подобного не предполагали. Я был уверен, что программа закроется через полгода. Я думаю, что часть этой известности и популярности — от того, что нет конкуренции. Кроме того, в студии, где снимается «Поле Чудес», — то, что я скажу, удивительно — нет телевидения!
— Что это значит?
— Сейчас поясню. Когда-то раз и навсегда мы договорились — это было лет 25 или 27 назад: я работаю на программе, это как концерт, и мне никто не мешает. Есть зрители, и я для них работаю. А что вы там снимаете и как вы там снимаете и потом будете монтировать – это будете пускать в эфир. Как стоят камеры и свет, я знаю.
Начинается съемка — и всё, с этой секунды, с этого момента у меня нет громкой связи, у меня нет «уха» (специальный маленький наушник, который вставляется в ухо, и в него режиссер может что-то подсказывать ведущему. – Прим. авт.), ни разу не останавливается программа: как идет так идет. Никаких сценариев не было и нет. Я не знаю, кто из участников придет до начала программы. У меня есть полторы или две минуты, когда я вхожу в изолированное помещение, где сидят игроки. За это время мне надо им дать понять, что я свой. Я говорю: «Ребята, делайте, что хотите, у вас одна задача: попробуйте от всего этого получить удовольствие!» Запись останавливается только по моей команде.
Бывают и сложные ситуации, конечно. Например, вместе со взрослым участником на съемку приезжает и ребенок. Он зажимается просто чудовищно на площадке, а тут еще и бабушка начинает шептать: «Давай рассказывай стих, ты учил же! И вот эту песню спой!» И тогда я делаю так — весь зал, который сидит в студии, уже знает это: я беру ребенка за руку, мы с ним идем в коридор — а запись при этом не останавливается — и я в коридоре говорю: «Вот тут никого нет. Ты хотел песню спеть. Спой!» И он в коридоре поет, и мы так с ним и входим обратно в студию — с пением. Я ему говорю: «Потрясающе! Только единственное: я не расслышал первый куплет, повтори!» Он начинает петь снова, и это входит в запись.
Конечно, есть монтаж. Запись продолжается полтора, два, а иногда — два с половиной часа, а в эфире это идет час. Вымарываются оговорки и то, что ставит игроков в смешное положение… О телевидении можно долго говорить: это моя жизнь, любовь и судьба. Я люблю телевидение!
С супругой Мариной
Любимое небо
— Так что же вам ближе: телевидение, театр, кино, поэзия?
— Телевидение – это отдельная история. Кроме телевидения, есть и другая жизнь. Небо и театр – тоже моя большая любовь. Хотя я довольно редко выхожу на театральные подмостки, но для меня это фантастическая жизнь! Мои родители были театралы невероятные!
— Без неба вы тоже не можете?
— Совершенно фантастическая любовь, которую мне подарили, — это небо! И я без этого жить не могу. В 1994 году у меня был первый самостоятельный вылет. Это знает каждый, кто испытал: это невероятное счастье! Я до сих пор в строю: я летаю! В 2002 году закончил авиационное училище. Это странно слышать — учитывая, что я родился в 1945 году, так что можно представить, сколько мне было лет на тот момент. Меня тогда запретили принимать в училище — но я поступил! Мне запретили выдавать лицензию — но я получил! И я был сертифицирован вторым пилотом на Як-40 и где-то примерно с год возил пассажиров. А теперь я — вертолетчик навсегда!
Валерия Хващевская, фото Вадима Тараканова
(ИА «Столица»)
