Тридцать лет назад Александр Жулин блистал в танцах на льду – в паре с Майей Усовой занимал верхние ступеньки пьедесталов чемпионатов мира и Европы, брал бронзу и серебро олимпийских игр. Потом работал тренером (подготовил олимпийский дуэт Романа Костомарова и Татьяну Навку и много других блестящих мастеров в парном и одиночном катании). А после вернулся на телеэкраны уже в качестве тренера шоу Первого калана «Ледниковый период». И несколько лет подряд с переменным успехом боролся там с Ильей Авербухом за звание лучшего тренера и постановщика ярких, запоминающихся номеров. И вот совсем недавно Александр Жулин с ледовых арен вышел в «параллельную реальность»: написал и выпустил книгу «Танцы на льду жизни. Я знаю о любви всё…». Где рассказал и о «Ледниковом периоде», и о спорте, и о любви. В том числе о своих трех женах — фигуристках Майе Усовой, Татьяне Навке и Наталье Михайловой. И о многом другом…
О пользе карантина
— Александр, написав книгу, вы прикоснулись к другой профессии, довольно далекой от вашей основной. Сложно было её писать?
— На самом деле, если бы не период пандемии, то книги бы сто процентов не было. Я планировал, конечно, это сделать, но позже — например, после 60 лет что-то написать. А тут лежал просто дома, делать было нечего. Начал с заметок в телефоне, написал пару страниц и показал жене (Наталье Михайловой. – Прим. авт.). Ей понравилось. И вот так потихоньку стал двигаться вперед. Потом уже мои наброски оценили агенты, и дело стало двигаться… В общем и целом, на книгу ушел год. Скажу, что мне это дело доставляло большое удовольствие. И я рад, что все здесь, от первого до последнего слова, написано полностью мной.
— А если по вашим мемуарам предложат снять фильм — согласитесь?
— Почему нет? Идея, в принципе, хорошая. Если режиссер будет отличный, то я поддержу эту идею.
— О чем сложнее всего вам было писать?
— О женщинах. Надо быть очень тактичным, чтобы никого не обидеть. Надеюсь, что у меня получилось. Я, честно говоря, измучился, когда эти главы писал. Но пока никто не звонил, не жаловался. Все получилось, как мне кажется, достаточно лояльно и красиво.
Заветный альбом
— В каком возрасте вы пришли в спорт?
— В пять лет. Но я туда не пришел — я вообще туда не хотел, меня бабушка привела. Холод, зима, сугробы, все дома смотрят мультики и едят какие-то сладости, а меня тащат на каток. Говорят, что неплохо получалось, хотя я усилий не прикладывал. Это значит только то, что в детстве у меня были очень хорошие тренеры.
— Кто, по-вашему, никогда не сможет стать фигуристом?
— Прежде всего — лентяй. И человек, который не любит это дело. Конечно же, прежде всего должна быть цель: для чего ты этим занимаешься, чего хочешь достичь? И это — 90 процентов успеха. Таланту я отвожу только 10 процентов.
— Первую вашу победу помните?
— Совсем первую я сейчас и не вспомню — это были какие-то юниорские соревнования. Откровенно говоря, меня тогда больше потрясло другое: мы что-то где-то выиграли — и об этом написали в газете «Советский спорт». Для меня это было культурным шоком: я был в газете, которую читает вся страна! С того момента мой папа собирал все материалы обо мне, вырезал из газет все статьи, где была фамилия Жулин. А потом он подарил мне альбом с этими вырезками на мое 40-летие…
Только о победах
— Насколько важна была для вас поддержка родителей?
— Вы знаете, у меня такой характер странный: когда все плохо – я вообще им не звонил. Например, если чувствовал, что мы проигрываем. Или не складываются тренировки. Никогда не просил никакой помощи. Но как только случались победы — я сразу набирал их номер и говорил: «Папочка, мамочка, все нормально: я выиграл!» То есть у меня такая специфика мозгов, что я — не про жаловаться, а про то, чтобы рассказать о своих победах. Может, чтобы не огорчать, может, не любил, чтобы меня жалели… Просто даже не могу объяснить, почему так было…
Найти себя
— Кстати, сейчас у многих фигуристов дети тоже катаются. А вы видите потенциал в ваших дочерях?
— Старшая, Саша, сама не захотела заниматься фигурным катанием (Александра Жулина – дочь от брака с Татьяной Навкой. – Прим. авт.) — а она, кстати, неплохо каталась. Но мы тогда с Таней не хотели ей судьбы фигуристки. По той причине, что сложно найти партнера, а одиночное катание – это адский труд. Мы отдали ее к очень жесткому тренеру. И Саша не захотела кататься — однажды сказала, что больше никогда не выйдет на лёд. Средняя, Катя, тоже занималась на льду (девочке сейчас девять лет, она родилась в браке с третьей супругой Натальей Михайловой. – Прим. авт.). Она отпрашивалась в туалет «на пять минут» — и оттуда уже не возвращалась. Катя занималась ещё гольфом, музыкой и многим другим.
А после первой же тренировки по бальным танцам она пришла с горящими глазами и сказала: «Я это просто обожаю!» И мы рады, что она сейчас этим занимается. Она счастлива. Это очень важно — когда ребенку нравится то, чем он занимается. А третьей дочери, Елене, недавно исполнилось два года. Пока она только ест без остановки. И кем она будет — время покажет… Она очень яркая. Мы сто процентов её будем пробовать в фигурном катании. В посёлке, где мы живем, будет строиться каток. Вышел, потренировал — и будет видно, её это или нет. Например, у Тани Навки младшая дочка (семилетняя Надежда – дочь Татьяны Навки и Дмитрия Пескова. – Прим. авт.) прямо рвётся на тренировки. А если из-под палки заставлять заниматься, то всем будет тяжело: и родителям, и ребенок будет мучиться… Я не сторонник этого.
Парные катания
— Вы женаты трижды. И каждый раз это была фигуристка: Майя Усова, Татьяна Навка, Наталья Михайлова. Как так получилось?
— Это говорит о том, что я очень любил свой вид спорта, и некогда было заниматься другими женщинами, из других видов деятельности. (Улыбается.) Всё связано было с фигурным катанием, и некогда было ходить по сторонам…
— Какой брак считаете самым счастливым?
— Все три считаю счастливыми. Но самый счастливый — этот. Я надеюсь, что он последний. Я очень люблю свою жену.
О пользе «пенделя»
— Что вам интереснее: выступать самому — или тренировать?
— Это две абсолютно разные ипостаси. Выступать гораздо легче, потому что ты волнуешься первые пять минут — до выхода на лед. А потом, когда играют первые такты музыки, ты забываешь о страхе и волнении, все куда-то уходит, и ты просто делаешь свою работу. Но здесь ты отвечаешь сам за себя и можешь контролировать процесс. А когда ты тренер — ты выпускаешь своих учеников на лёд, а сам стоишь за бортом. И ты не должен волноваться, потому что ученики это чувствуют. Если ты дрожишь как осиновый лист — и они начинают дрожать тоже. Потому что раз ты как тренер волнуешься, то ты в себе не уверен — а значит, и они не уверены тоже. Это самый сложный момент. Надо быть таким индифферентным и транслировать ощущение, что всё хорошо.
— Как относитесь к критике?
— Когда критика совпадает с моим мнением, я реагирую на нее хорошо. (Улыбается.) Мне не нравится, когда критика высказывается в безапелляционной форме. Но меня не так-то просто выбить из седла… С появлением интернета стало много хейтеров. И я иногда читаю эти гадости про себя для того, чтобы в конце, закрывая компьютер, сказать про себя: «Ну ладно, я вам покажу, как надо ставить, как надо тренировать!» Мне этот пендель дает, наоборот, дополнительный импульс…
Валерия Хващевская, фото Вадима Тараканова
(ИА «Столица»)
