Борис Гребенщиков: «Рок-н-ролл умер в тот день, когда Элвис Пресли ушел в армию»

Борис Гребенщиков пришел в гостиную книжного магазина «Плиний старший», чтобы порассуждать на философские темы с новосибирским зрителем. Для дискуссии была организована «сцена»-площадка, куда были приглашены люди просвещенные, с научными степенями и известные среди местной элиты. Изначально, согласно правилам, только они могли задавать тон действу, размышлять о высоком и вовлекать в свои рассуждения именитого гостя сибирской столицы.

Но БГ решил сломать эту установку:

«Как это не будет вопросов из зала!» — воскликнул он, чем дал «зеленый свет» многочисленным собравшимся. Но одно правило было неизменным — все вопросы к мэтру носили исключительно философский характер.

Смысл сопротивления

Советский и российский рокер не видит большого смысла сопротивляться:

«Русская интеллигенция все время сопротивляется, сопротивляется. Ей все время хочется найти, до чего же она досопротивлялась. И получается, что позитивного ничего нет. Зато негативного много. Вот взять, к примеру, русские, английские, французские, африканские, кубинские деревни. Большая часть людей там не особо сопротивляется. Они там живут, воспроизводятся, стареют, умирают. Но если не сопротивляться, то быстро окажешься в кармане у какого-нибудь босса. Но только сопротивляться — толку никакого не будет».

Счастье в обыденности

Все повседневное и есть самое святое, уверен Гребенщиков:

«Я вчера ехал после концерта в очень возвышенном состоянии духа и радовался, какая вокруг красота. Мне не хочется бежать от этой повседневности. Я ничего красивей этой повседневности не видел и никогда не увижу, потому что мир этим и пронизан. Я предпочитаю держаться там, где жизнь. Вот я иду по опушке леса. Смотрю вокруг себя и пытаюсь найти, против чего мне хочется протестовать. Зараза! Ничего не могу найти. Мне все нравится».

Если человек считает повседневность однообразием и скучной бытовухой, то он, по мнению Гребенщикова, еще не достиг просветленности. Для ее достижения, считает БГ, не обязательно уходить в горы, чтобы потом нормально воспринимать равнины. Можно никуда не уходить и изменить ход мыслей благодаря озарению. А затем музыкант рассказал философскую притчу:

«Однажды мудреца спросили, что он делал до просветленности. Он ответил: «Мыл посуду и рубил дрова». «А после?» – снова спросили его. — «Так же мыл посуду и колол дрова. Но уже просветленный», — ответил он».

Человек без концепции

Гребенщиков называет себя человеком, у которого нет ни концепции, ни философской логики. Он объяснил, что черпает понимание мира и одухотворение извне:

«Я смотрю, как растет моя внучка, как ей промывают мозги. Если ее не научат делать вот так и реагировать вот так, она не сможет общаться с себе подобными. А она хочет с ними общаться! Вот ее и учат общему языку предсказуемости. Внучке уже навязали концепцию. И с каждым днем ее все больше отягощают этой концепцией. В какой-то момент своей жизни она овладеет ей в совершенстве, а потом начнет это выкидывать за ненужностью».

Люди рождаются и плывут в нормальном потоке жизни, продолжил именитый гость. Но потом им начинают пачкать мозг, который вырабатывает определенную концепцию, что поступать нужно так-то и так-то. Всю первую половину жизни мы набираемся концепции, богатств этических, физических, мысленных. А всю вторую половину жизни путаемся в этих богатствах и стараемся избавляться от приобретенной концепции.

«Так, может, нужно начинать не с концепции, а самого себя? — обратился рокер к публике. — Я бы назвал это возвращение в реальность».

На вопрос «что же такое реальность?» солист «Аквариума» ответил коротко:

«А ххх ее знает!»

Видеть, протерев глаза

Нужно видеть жизнь не через концепцию, а обнаженным взглядом, уверен БГ. Все, чему нас научили, — полная чушь.

«Вот говорят «персонифицированность». Человека отдельно нет, это все мы. Каждый из нас — центр Вселенной. Важно видеть мир не таким, как нам его навязали, а таким, какой он есть. Когда это замылилось, наступает утрата зрения. Но мы можем увидеть настоящее, если чуть-чуть протрем глаза. Это еще древние философы и евангелисты говорили. Все религиозные практики существуют для того, чтобы увидеть голое в основе любого явления, любого существа. Тогда и мир становится настоящим, и жизнь становится настоящей. А когда это настоящее, то лучше ничего придумать невозможно».

Кому лучше?

Есть люди, которые не могут воплотить свою картину мира в творчестве. А есть, кто не может, но пытается. Но лучше бы они этого не делали, считает Гребенщиков:

«Представьте себе «Золотые хиты орков» какого-нибудь а-ля Толкиена! Или «Стопудовые хиты Френсиса Моргана-2016»! Этим «творцам» самим плохо от их «произведений». Но они думают, что отражают общее состояние всех живых существ».

По мнению БГ, причина в том, что эти «авторы» на приземленном уровне воспринимают действительность, и она им кажется мрачной. И привел такой пример.

В Индийском городе Варанаси (центр паломничества индусов со всего мира, где почти каждый просветленный индус мечтает умереть или сжечь тут свое тело — ред.) перевозчики переправляют на лодках трупы по священной реке Ганг. Эти перевозчики — «каста неприкасаемых». Но им строго нужно соблюдать правила: нельзя есть свинину, нельзя пить алкоголь, нельзя плакать. И если они на кого разозлятся, то желают ему своей участи.

«В одной из моих песен есть цитата: «Рок-н-ролл умер, а я – нет». Считаю, что рок-н-ролл умер в тот день, когда Элвис Пресли ушел в армию — в 1958-м. И если бы у меня была возможно попросить у Бога дополнительное время, я бы написал еще кучу новых песен. Да много чего бы сделал! У меня много необходимости существовать здесь очень активно», — сказал Борис Гребенщиков и пригласил всех на свой вечерний концерт в кинотеатр «Победа».

Желающие послушать любимые хиты и новинки БГ на летней веранде кинокафе «Премьера» могли приобрести билеты по цене от шести до девяти тысяч рублей.

Мероприятие Борис Гребенщиков в Новосибирске на философской дискуссии «Искусство бегства из повседневного» было организовано Новосибирским открытым университетом и книжным магазином «Плиний старший».

Эльвира Корченко
Фото Максима Филатова (1, 3) и Виктора Дмитриева (2)