Рекогносцировка на местности
Кем-ска волость велика и обильна, а порядка в ней… есть! К удивлению отвыкшего новосибирца город Новокузнецк выглядит опрятненько, не зияет разрухой, не пылит, а ближайшие его пригороды не укрыты сплошным ковром висящих на кустах мусорных пакетов. Как знаменитая трасса из нашего Академгородка в наш же Наукоград.
Так называемый новокузнецкий полигон (ох уж, эти военные термины!) расположился на заметном удалении не только от города, но и от ближайших обиталищ человека, от его стратегических водных артерий, в удобном геологическом ландшафте, на нужных высотах и глубинах. Потому, собственно, саму свалку там не сразу и разглядишь.
Сперва взору предстаёт городок синеньких сооружений, напоминающих ангары, и только при ближайшем рассмотрении становится понятно: это и есть свалка — объект наших вожделений. Вот тут и состоится, как объявит через несколько минут депутат Заксобрания Валентин Сичкарёв, «выездное заседание рабочей группы депутатов Заксобрания и представителей Правительства НСО по вопросам строительства новосибирского мусоросортировочного завода».
Состоялось оно, конечно, не на самой свалке, а в административном корпусе, где все выглядело вполне офисно, гостеприимно и с участием самих хозяев — представителя собственника, генерального и коммерческого директоров предприятия и представителя компании-поставщика оборудования. Но об этом чуть позднее. А пока всем выдали индивидуальное обмундирование, каску, противогаз (простите, респиратор) — и на передовую!
Разведка боем
В оранжевых жилетах, обозначающих «это не участник боевых действий, в случае ранения выносить первым», компания ринулась в самое пекло. Лязг железа, во мраке шум транспортерных гусениц, вздымающиеся клубы пыли, трупный смрад и защитные маски на лицах бойцов делали нас участниками даже не Второй, а скорее Первой мировой войны. Что с большим трудом вязалось с представлениями о двадцать первом веке и умнейшей автоматике.
Нет, в такой обстановке без пушечного мяса явно не обойтись. А вот, собственно, и она — пехота. Две шеренги мусорных бойцов обоего пола набрасываются на превосходящие силы надвигающегося на транспортере противника, пытаясь нарушить его строй, выхватывая и выхватывая пленных, по одним только им известным принципам. Так вот она какая — оптическая сортировка! Но нет, после пехоты в дело вступает тяжёлая техника, враг разбивается на фракции по морфологии: металлические вкрапления, стекло, алюминиевая банка, бумага, картон, пластик, «Хвосты». А с пластиком там ещё не всё так просто.
«Генерал» торжественно демонстрирует нам аттракцион разделения пластика. Это реальное шоу, там даже специальная приступочка приварена, чтобы можно было возвыситься и наблюдать, как транспортерная лента движется под изрядным углом вверх, и при этом ее бьет, как припадочную. Лежащие на ней кульки при этом, вздрагивая, продолжают меланхолично ползти вверх, а круглые бутылки, весело подскакивая, слетают вниз. Это называется ультрамодным термином «разделение пластика на 2D и 3D». Впрочем, зритель чувствует себя наблюдающим ужастик в полноценном 6D-аттракционе, где в него помимо адского зрелища и слушалища постоянно чем-то вонючим прыскают и дёргают под ним стул.
Но тут снова мы видим шеренги пехотинцев, возвращающие нас из романтического мира Диснея в отвратительную военную мясорубку. Благо, близок финал. Плененные отряды противника отправляются по лагерям, где их прессуют (на этот раз не в фигуральном, а в буквальном смысле) и заключают в проволочные кандалы. В таком виде заложники отправятся на выкуп, а безнадёжные «трупы» — в «братскую могилу».
Вот, кстати, и она. После мрачного смрада ангара — неожиданный вид на погост, сверкающий белыми «костями» и покрытый плотным слоем реющего над ним воронья выглядит реальным избавлением. Война окончена, когда захоронен последний солдат. А, кстати, вот и он. Из ангара выезжает куб наших недавних знакомых — пластиковых 2D-«трупов». Дело в том, что, 3D-фракции, они же полиэтилен высокого давления, отправляются в переработку, а шуршащие кульки, они же 2D, они же полиэтилен низкого давления, по словам нашего экскурсовода, «на фиг никому не нужен, его в России перерабатывать не умеют».
Тактико-технические данные
Всё же свалка, пардон, мусоросортировочный завод с полигоном, выглядит не так примитивно, как могло показаться из моего пересказа. Среди лязгающего грязного железа реально попадаются то там, то сям оранжевые кожухи, скрывающие, судя по моргающим лампочкам, какую-то электронику. Это оптические распознаватели, заменяющие гастарбайтеров, ну, хотя бы, отчасти. От какой именно части, достоверно выяснить не удалось. Но, по словам хозяев, при дальнейшем этапе модернизации машина вытеснит человека «чуть более, чем полностью». Хотя, откровенно говоря, верится с трудом. Ну, и сам погост — он тоже не так прост, как кажется.
Во-первых, каждые три метра мусора по технологии пересыпаются полуметровым слоем грунта. Видимо, в этот момент наступает вороний траур.
Во-вторых, под терриконами предусмотрен дренаж. Вон видите, там, чуть ниже по ландшафту — искусственный пруд? Туда по трубам стекает «трупный яд», именуемый мусорным фильтратом. Там он реально фильтруется, разделяясь на две фракции — относительно чистую техническую воду, которую можно использовать в чисто технических целях, и ядовитый жмых. Жмых возвращается на ту же свалку, где лежит до следующего дождя, в ходе которого просачивается обратно в дренаж. И далее по циклу.
Собственно, вот она, современная технологическая цепочка утилизации мусора. Вот, именно это нам и предложено концессионным соглашением реализовать в Новосибирске, закрепив на 40 лет вперёд!
Теперь немного о цифрах. Сквозь лязг и грохот сортировки мы всё же попытались спросить, а ради чего, собственно, они? Сколько процентов полезного вторсырья удается добыть из вот этого вот всего? Поначалу услышали гордую цифру 85%, но не поверили и переспросили дважды, затем трижды. Выяснилось, что отлавливают 85% из того, что могли бы теоретически отловить, а 15% полезного остаётся не выловленным и уходит в «Хвосты». Ну, а сколько это от общего объёма мусора? И вот тут внимание!
Выяснилось, что в мусоре, как в хороших тропиках, два сезона: сухой и влажный. В сухой сезон (зима, лето) удаётся утилизировать до 15% входящего материала, а во влажный (весна, осень), когда мусор особо склизок и противен, — менее 10! Ещё раз по буквам: Менее. Десяти. Процентов! С точки зрения экологии это практически эквивалентно тому, чтобы зарыть всё сразу в яму без заморочек. Так к чему же вся эта «война и немцы»? Тут немцы, кстати, опять в прямом, а не фигуральном смысле. Немецкий концерн является поставщиком этих «цейсовских биноклей», то бишь, оптических распознавателей мусора.
И, кстати, почём удовольствие?
Военная дипломатия
Как только все наконец вновь собрались в штабе, дипломатичный Сичкарёв сразу взял быка за рога: «Наша цель найти более выгодное для Новосибирской области предложение по организации концессионного соглашения». И далее в атаку: а почём ваш завод и почём вы нам сделаете такой в Новосибирске, на каких условиях, и какой будет тариф?
Хозяева дома несколько опешили и даже несколько раз, стесняясь, высказывались: мы, мол, как-то не готовы к тому, что вы будете нас сталкивать лоб в лоб с вашим действующим концессионным партнером.
Надо сказать, действующий партнер в лице господина Туктарова располагался буквально vis-a-vis, сиречь лоб-в-лоб, и вид его был мрачен.
Не стану утомлять эмоциональными подробностями, в ходе таких вот лобовых атак депутатов удалось вынуть из новокузнецких предпринимателей следующие цифры и факты: нынешний завод в его теперешнем состоянии стоит в сегодняшних деньгах миллиард рублей. И рассчитан на 200 тысяч тонн. В пересчёте на наши предполагаемые 800 это составит четыре миллиарда. И это грубая оценка сверху, поскольку, как все понимают, увеличение мощности далеко не пропорционально тянет увеличение цены. Для справки: наш-то концессионер обещает построить за 6,5 миллиардов.
Но это не самое интересное. Дальше пошла речь об условиях, на которых построен завод в Новокузнецке. И тут хозяева завода долгое время даже не понимали сути задаваемых им вопросов. Какая концессия, какие гарантии? Мы всё построили на свои деньги, в ответ на инвестиционную надбавку к тарифу, и после подробного расчета предполагаемых объемов переработки. Собственно, вот и все! Более того, инвестиции окупились за девять лет, после чего регулятор снял инвестнадбавку, оставив голый тариф. Но и это еще не все! Заработок завода за счет продажи вторсырья автоматически учитывается для уменьшения тарифа!
А теперь вспомним о сути пресловутой новосибирской концессии. Все документы по ней существуют в открытом доступе, желающие могут с ними подробно познакомиться. Если образно охарактеризовать суть этого более чем обширного документа, то я бы описал это так: Новосибирская область буквально расстелилась перед концессионером, позволив пользовать себя в самых извращенных формах. Более того, некоторые позиции она сама предложила в инициативном, так сказать, порядке. В частности, пообещав «насильнику» (пардон, концессионеру) 800 тысяч тонн мусора в год, а если вдруг нет — так расплачиваться собственным бюджетом, покрывая недополученное удовольствие в почти полном объеме по утвержденному тарифу.
На десерт реплика председателя комитета по тарифам Асмодьярова относительно безумства цифры 800 тысяч. Откуда такая цифра? Ведь, полумиллионный Новокузнецк гадит только в объеме 150 тысяч. Умножая на цифру нашей агломерации 1,9 миллиона душ, получаем менее 600 тысяч. Ну, трудно себе представить, что новосибирцы продуцируют бытовую дрянь существенно интенсивнее жителей других городов. К тому же, действующие в Новосибирске мусорные полигоны демонстрируют еще куда более скромные цифры.
Суть ответа Асмодьярова в трех словах: Они нам врут!
О, это же готовый заголовок для следующей статьи:
ОНИ НАМ ВРУТ!
Андрей Гладченко, специально для НДН.инфо
Фото и видео автора
