О тяжкой доле крестьянина, которому некуда податься, председатель общественного движения «Федеральный сельсовет» фермер Василий Мельниченко рассказал в интервью газете «Аргументы Недели». НДН.инфо предлагает вниманию читателя перепечатку беседы.

Нам ваша земля нужна без народа

– У меня крепнет убеждение, что главная задача некоторых представителей исполнительной власти сегодня – это не развитие страны. Народ и так бежит из села, из малых городов, с Дальнего Востока. А тут его побег хотят ещё больше ускорить. У меня в Галкинском сельском муниципальном образовании на тысячу с лишним квадратных километров 15 сел и деревень. В 2009 году там проживали 6400 человек. В 2017-м – 3075. Фермы все ликвидированы, рабочих мест нет вообще. И мы не исключение, такова ситуация по всей средней России, по Сибири.

Цель чёткая – освободить территории. Ведь без людей землю легко сдать в аренду, в концессию. В разработки каких-то руд, как на Хопре. Там никель надо копать, а чернь мешает… Но в телевизоре одни успехи. Информация о неслыханном социально-экономическом развитии уже в два уха не входит! Надо закон принять – ещё по два уха пришить каждому россиянину, чтобы ничего положительного он не пропускал.

– Безумная идея с лимитом на электроэнергию только подхлестнёт бегство с земли. В энергетической сверхдержаве более 150 тысяч (!) населённых пунктов доступа к газовой трубе не имеют. Топят свои дома дровами или электричеством, за которое, кстати, стабильно платят.

– Это только внешне безумная. На самом деле всё логично – люди перестали быть ценностью и должны покинуть территории. Освободить их, чтобы не мешали «большим дядям» деньги зарабатывать.

Как-то сами не заметили, как спустя полтора века после отмены крепостного права вновь оказались в нём по самое… Раньше крепостное право было на людей, на души. Тогда люди были самой большой ценностью. Сегодня крепостное право на свет, на руду, на нефть и газ. Люди? Тьфу! Москве не было бы дела ни до Дальнего Востока, ни до Сибири, если бы там не было месторождений. Это сейчас главная ценность. Какое им дело до людей? Зачем они нужны? Их кто-нибудь слышит?

С другой стороны, энергетика – наш конёк, мы можем так регулировать цены, что российская сельхозпродукция по себестоимости станет конкурентоспособной. Ведь если один киловатт-час самой дорогой атомной электроэнергетики в реальности стоит 40 копеек (на гидростанциях – 8–12 копеек, а на тепловых – максимум 26 копеек), то что мешает сделать её для потребителей хотя бы по 2 рубля? Но тогда не на чем будет растить своих миллиардеров, ведь на овсе они как-то не растут.

От большого ума лишь сума да тюрьма

– Ох, клевещете вы, Василий Александрович, на нашу счастливую зрелость! Урожаи рекордные! Французов с их колониального рынка пшеницы отодвинули, американские фермеры плачут и чуть не стреляются с криками: «Русские идут!» А у вас всё плохо!

– Урожай действительно был рекордный. Но для крестьян он, кроме убытков, ничего не принёс – власть и перекупщики обрушили цены до потери сознания. Закупочная цена в Сибири, на Урале в прошлом году была 4–5 тысяч рублей за тонну пшеницы 4-го класса. А себестоимость её – минимум 6 тысяч!

Зато зернотрейдеры действительно опустили цены для Африки на 35–40% до 170–180 долларов за тонну, вытеснив французов, которые не желали торговать себе в убыток. Причём, по данным нашего «Федерального сельсовета», торговали не за живые деньги, а на предоставленный им кредит, который наверняка через несколько лет спишут ввиду невозможности возврата.

И надо понимать, что весь экспорт российской сельхозпродукции – 20 миллиардов долларов, но зернобобовых в нём всего 6–7 миллиардов. И больше десяти на всём мировом рынке не возьмёшь. Для сравнения: американцы, которые «плачут», экспортируют сельхозпродукцию на 150 миллиардов. Причём пшеница – это не основной экспортный товар из-за невысокой доходности. Бразилия экспортирует на 80 миллиардов. Крошечные Нидерланды – почти на 50 миллиардов долларов.

– Пока мы в хвосте, но ставятся же амбициозные задачи!

– Президент поручил в 2024 году выйти на 45 миллиардов долларов в год. Есть только два пути достижения этой цели. Первый – немедленная, простите за это слово, модернизация всего агропромышленного комплекса страны. Его перевод с сырья, той же пшеницы, на высококачественную и конкурентоспособную продукцию. Тогда можно и 50 миллиардов взять. Второй – провести раскулачивание всех и вся, как в 1930-е годы, вывезти и отчитаться.

– И тогда плавно вольёмся в дружную семью пяти ведущих экономик мира!

– Чтобы выполнить это поручение президента – с 12-го места подняться до пятого, – экономика страны должна расти минимум на 13% в год. Это уже подсчитали экономисты. Орешкин и Набиуллина говорят, что мы растём на 0, 7–1%. Когда рапортуют об одном проценте вместо тринадцати, то кого они держат за лоха? Президента? Народ? Или всех вместе?

«Федеральный сельсовет» совместно с экспертами подготовил концепцию плана генерального развития страны, которого, кстати, у исполнительной власти в официальном виде нет. В любом кабинете главы сельского района портрет Путина есть, а настоящего генплана развития хотя бы на 10 лет вперёд нет!

Мы считаем, что один из важнейших драйверов роста экономики – это развитие сельских территорий и малых городов. Только для села сейчас нужно 160 тысяч новых тракторов, 60 тысяч комбайнов, 15–20 тысяч новых заводов переработки по всей территории России. Пусть промышленность, как во время войны, работает в 4 смены.

Мы посеем «горе и беду»

– Допустим, что на селе прошла технологическая и техническая революция. Вы сами сказали, что на рынке зерна больше 10 миллиардов не заработаешь. Что тогда выращивать на экспорт?

– Мы, кроме горя и беды, пока мало что производим. Но это не экспортный товар. А вот сахар, например, вполне себе экспортная продукция, благо себя обеспечили полностью. А мировой рынок – примерно 25 миллиардов долларов. Но сахар из нашей свёклы гораздо дороже, чем тростниковый бразильский или кубинский. Свекольный – порядка 15–17 рублей. Тростниковый – около 10. Значит, нам надо ещё дешевле, чтобы взять рынок. На съезде «Сельсовета» мы представим наш сахар и даже самогон, который мы получили из борщевика Сосновского…

– Это же не просто сорняк, а ядовитый сорняк!

– Крайне сладкий сорняк. Наши учёные из РАН и Тимирязевской академии, которых мы привлекли к работе, знают, что в нём 30% сахара. Больше, чем в сахарной свёкле, в два раза. Сеять его не надо, сам растёт. Вредители его не едят, обычный комбайн его косит. Любой небольшой сахарный завод может его перерабатывать, даже технологии не надо менять. Себестоимость килограмма сахара из борщевика – 8–9 рублей. Невиданная урожайность. Если хорошее поле, то можно взять под 250 тонн зелёной массы с 1 га.Даже если отжать не 30%, а всего 15%, то получается около 40 тонн сахара с гектара. Это и есть технологическое перевооружение – новые культуры для средней полосы, которые вместо вреда приносят миллионы рублей прибыли.

У нас подготовлено несколько таких проектов. Та же трава мискантус – укос 30 тонн с га. Из неё можно делать биологически разлагаемую посуду – колоссальный экспортный потенциал! Сколько мы можем её вырастить на наших просторах?!

– Что нам мешает, точнее, кто нам мешает тратить деньги на такие проекты?! Что нужно сделать?

– Первое. Немедленная организация государственного банка развития территорий не с целью получения выгоды, как другие меняльные конторы, которые по ошибке называются банками, а именно для развития с наличием своего отделения в каждом населённом пункте. Даже есть такой уже – «Почта Банк». На его базе и можно создать. Если он будет честно работать, то люди сами понесут в него на хранение те самые 8–10 триллионов рублей, которые сидят в кубышках и очень волнуют государство.

Второе. Сейчас за село отвечает больше десятка ведомств. Например, в Минсельхозе решили строить в конкретном селе Якшино большую ферму, а Минобр решил закрыть там школу. А Минздрав – больницу. Кто работать на этой ферме будет? Кто в Якшино теперь поедет? Все беды села должно координировать одно ведомство – Министерство сельских территорий вместо узкого Минсельхоза.

Третье. Деньги на крестьян есть. И деньги немалые. Но все они разбросаны по разным программам. Мы чётко просчитали, что если их объединить, то, например, хоть завтра можно в три-четыре раза для промышленности увеличить заказ сельхозтехники. И это даст те самые 13% роста экономики.

А сегодня промышленность сидит без заказов, а главный заказчик – село и малые города – сидят без техники и денег. И возвращаются в тот период, когда работали за еду. Вот мы и решили провести всероссийский съезд делегатов от сёл, деревень и городов 13 октября, чтобы обсудить 13‑й Национальный проект «Развитие сельских территорий», который даст 13% роста нашей экономики. Начинать надо ни с экспорта, ни с рекордов, а с фундамента, с земли, на которой будут жить люди.

– Сами сказали – кто вас, делегатов, слушать будет?

– Помощник президента Белоусов услышал. Вице-премьер Гордеев согласен: если сейчас власть не примет единый комплексный план развития сельских территорий как национальный проект, то руководство страны должно честно объяснить – для кого оно своей политикой готовит эти территории? Для чужестранцев? Для агрохолдингов? Тогда пусть внесёт новую строку в бюджет – купить билеты всем 37 миллионам жителей сел и малых городов прямо до Москвы. Пусть приезжают, и власть больше не будет мучиться с сельскими жителями, а то она, несчастная, так страдает.

– Вы оптимист!

– Конечно. Наша жизнь коротка и печальна. И оттого, что она печальна, так и хорошо, что коротка!

«Аргументы Недели», Александр Чуйков