Образ Юрия Гагарина — достояние Земли. Даже Иисус Христос действителен лишь для части человечества, к тому же облик его в доподлинности не известен. Гагарин же в 1961 году стал известен и дорог всей Третьей планете, причем именно как живой человек с мгновенно узнаваемым лицом. Браться за художественное изображение такого человека — ужасная ответственность, осложненная еще и тем обстоятельством, что Юрий Гагарин (1934—1968) — идеальный советский человек. А стало быть, выбирая его в герои художественного произведения, автор стреножен максимально: какая уж тут свобода творчества, когда обо всем советском и поныне столь жаркие и грозные споры идут, будто он распался вчера, а не тридцать лет назад (хотя, конечно, для Большой истории тридцать лет — это именно вчера).
Мемуаров о Гагарине много, а вот захватывающих, высокохудожественных романов о нем нет совсем. Из писателей первого ранга о Гагарине написал только Юрий Нагибин («Рассказы о Гагарине», изданы в 1979-м), это беллетризированные истории, адаптированные для детей.
Речь там ведется в основном о годах войны, о жизни будущего космонавта в родной деревне Клушино под немецкой оккупацией. Это добротные рассказы, написанные ясно и задушевно (насколько это возможно было для скептического Нагибина), Гагарин там довольно обычный советский мальчик, правда, смелый и отважный, но это же обычно для советского мальчика.
В 2011 году в серии ЖЗЛ вышла книга Льва Данилкина, которая не только вобрала самое главное из мемуаров о Гагарине, но и развернула стройную концепцию его личности. Гагарин обычным не был — считает Данилкин, и первым в космосе он оказался не случайно. Гениальный выбор Сергея Королева был перстом судьбы, указавшим на прирожденного лидера, храброго и умного супергероя, с подросткового возраста умевшего возглавлять людей. Путешествуя вслед за автором по послевоенной России (из Клушино в Гжатск, затем в Люберцы, потом в Саратов и так далее) с неослабевающим интересом, все-таки отчетливо понимаешь, что Данилкин — самовлюбленное дитя своего времени, увлеченное собственным вычурным и довольно мусорным стилем. «Война была для него, — к примеру, пишет автор о Гагарине, — театром жестокости и гигантским натюрмортом в жанре vanitas». Vanitas («суета сует») — жанр живописи, аллегорический натюрморт, в центре которого череп. Аплодируем образованности автора, но при чем бы тут был Юрий Гагарин… Думаю, для романа о Юрии Гагарине требуется какое-то иное сознание, более чистое и ответственное, что ли, но его пока не нашлось.
А что же кинематограф? Для поездки на машине времени могу смело рекомендовать фильм Ленинградского телевидения «Рассказ о моем друге» (1971), где повествование ведет космонавт Алексей Леонов. В этой бесхитростной неигровой картине, выполненной в скованной эстетике своего времени, собраны свидетели жизненного пути первого космонавта, и это захватывает, как всякая подлинность. Есть художественный фильм по сценарию Нагибина «Так начиналась легенда» (1976) режиссера Б. Григорьева, о детстве Гагарина и проклятых немцах — оккупантах, причем родителей Гагарина играют замечательные артисты: Лариса Лужина и Георгий Бурков. Зритель видит исключительно симпатичного советского мальчика и понимает, как начиналась легенда, но как она возникла, кинематограф нам рассказать не осмелился. Даже сейчас, когда вовсю мелет сериальная мельница и уж 50-60-е годы перемолоты, кажется, в пыль. Была одна попытка — картина «Гагарин. Первый в космосе» (2013), но таких скромных художественных достоинств, что ее появление прошло незамеченным, а очень похожий артист, игравший героя, даже как бы исчез потом из пространства искусства.
Как эпизодическое лицо, мимолетное видение, Гагарин возник в двух заметных фильмах середины нулевых годов — «Космос как предчувствие» Алексея Учителя и «Бумажный солдат» Алексея Германа-младшего. Показать героя глазами Иванушки-дурачка из портового городка («Космос как предчувствие») или больного врача-психопата («Бумажный солдат») — это была выполнимая художественная задача. Найти настоящий сценарий и актера, который сумел бы справиться с образом Гагарина, — очевидно, пока что невыполнимая…
Может, оно и правильно, что Гагарина не заездили ни литература, ни кино. Что никто всерьез не отважился, причем во всем мире. Ну какие-то завойки дурацкие издала поп-музыка, так с нее какой спрос.
Я смотрела сейчас документальные кадры с Юрием Гагариным — и когда он, невысокий, ладный, шел по Внуково (известно, что у него в этот момент развязался шнурок) рапортовать Хрущеву о своих ста восьми минутах в космосе, взяла да и заплакала. Потому что Гагарин — это не только рассказ об идеальном советском человеке, чей облик навеки запечатлен на сияющем фасаде Советского государства, за которым таились мрачные закоулки, да, все вместе, и поди это вмести в маленькой своей голове. Это весть о молодом герое молодого мира, о надеждах и радостях людей, которые на миг действительно стали единым человечеством, о котором толкуют философы и которого нет и в помине. Целых семь лет, до гибели Гагарина в 1968 году, мир был молод. И освещался этой улыбкой, до сих пор чудесной, уникальной и пронзительной. То было наивное и простодушное счастье — но то было счастье.
Не будут на Марсе яблони цвести. Личности вроде Королева и Гагарина сегодня немыслимы, неоткуда им взяться. Из космоса публика, перенеся на него свое отношение к соседям по планете, ждет разнообразных чудовищ, готовых пожрать все живое. Земляне заперты в своих национальных пещерах, и на них опускается великое одиночество. Но, может быть, именно сейчас, в безднах нашего падения, вновь зародится великая мечта?
«Знаете, каким он парнем был…» Нет, не знаем, и хорошо — пусть каждый мечтает о своем Гагарине, может, что и вымечтает.
Татьяна МОСКВИНА, «Аргументы недели»
