Цена политических прогнозов
— Часто политологов сравнивают с синоптиками по уровню точности прогнозов тех и других – как относитесь к такому сравнению?
— С иронией. Между этими прогнозами одна принципиальная разница. Если обыватель читает у синоптика, что завтра будет тихо и тепло, а на следующий день видит ливень и град, то не нужно объяснять цену таким прогнозам. А в политике то, что граждане видят в социальной жизни, оценивается и формулируется ими по-разному. Для кого-то демонстрации и стрельба – это признаки долгожданной революционной ситуации, а для кого-то – происки жидомасонов. Погодные явления и социально-политические факты, как говорят в таких случаях, «из разных опер».
— Как относитесь к пророчествам?
— Как к архаической форме футурологии. Хотя пророчества бывают разные. В социальных науках есть одно очень известное понятие, которое придумал в свое время американский социолог Роберт Мертон – «самосбывающиеся пророчества». Суть в том, что люди определенным образом воспринимают мир. И в соответствии с этим пониманием реальности действуют. То, как ты видишь мир, определяет твои действия и их результаты. К Нострадамусу и Тоффлеру это уже никакого отношения не имеет.
— Как и для чего делается политический прогноз?
-Как правило, политическое прогнозирование делается экспертами для тех, кто принимает политические решения. Прогнозируются последствия тех или иных вариантов решений, которые должна принять и реализовать власть. Есть прогнозы, которые говорят о том, что будет, если вообще ни черта не делать, а спокойно доживать свою политическую биографию в тишине и спокойствии. Для прогноза эксперт использует набор исследовательских приемов, строит определенную модель того объекта, о будущем которого он прогнозирует. Можно сказать так: прежде чем заявить пациенту, что делать, надо поставить диагноз и, отталкиваясь от него, нарисовать ему либо радужные перспективы, либо «пышные похороны».
— Реально ли просчитать исторические процессы?
— Исторические процессы бывают разными. Есть демографические процессы, экономические циклы развития и т.д. Это такие очень большие исторические длительности. Когда их анализируешь, то хорошо понимаешь, что имеешь дело с обезличенной фактурой, где, как говорил историк Фернан Бродель, «событие – это пыль». Политические процессы связаны в первую очередь с формированием силовых монополий — государств, их развитием и распадом. Наша постсоветская история – богатейший материал для такого анализа. Как мы видим по ситуации на Украине, материал может быть очень трагическим. Но политику делают живые люди. И тут событие – это не пыль. От личностей зависит принятие или непринятие решений, которые могут повлиять на ход истории.
— Должен ли быть политолог беспристрастным в оценке политических событий или явлений?
— Быть беспристрастным означает при анализе дистанцироваться от эмоций и идеологических схем. Для научного исследования это всегда декларируется в качестве изначальной нормативной установки. На деле это удается, мягко говоря, не всегда. И можно увидеть, что идеологические установки на уровне первичных мировоззренческих кирпичиков напрямую предопределяют политологические исследования. Ценностно-стерильного исследования не бывает. Это не математика.
О разных сторонах профессии
— Зачем нужны политологи, и чем политолог отличается от политтехнолога?
— Обывателю политологи представляются либо привластными подпевалами, либо политтехнологами в самом примитивном смысле – как спецов по «вешанию лапши на уши» электорату. Во многом это связано с опытом политического развития нашей страны за последние тридцать лет. Но за эти годы в целом российская политология сделала несколько серьезных шагов вперед в своем развитии. Главное – медленно, но она закрепилась в системе образования и научно-исследовательской практике. Есть очевидные для всех успехи и достижения. Есть качественные журналы, работает РАПН.
Политологи многое знают о реальных механизмах функционирования политических институтов и ключевого среди них – государства. Эти знания можно и нужно использовать при институциональном строительстве и выборе тех или иных правил политических игр. Кроме того, политологи должны выполнять просветительскую функцию. Дело в том, что молодым поколениям нужно объяснять политику. И делать это надо на хорошем уровне.
Политологи, извините за высокопарность, нужны для того, чтобы воспитывать политическую элиту. Хотя это, безусловно, ни в коем случае не монополия политологов. Ну и, наконец, политолог отличается от политтехнолога дистанцированностью от реальной политики. Ученый-политолог – это внешний наблюдатель со своим инструментарием. Политтехнолог – это профессионал, вовлеченный в эту самую реальную политику, ему заказчик платит деньги за его работу.
— Каковы роль и место политолога в современном мире?
— Современные российские политологи – это в первую очередь эксперты, которые, так или иначе, участвуют в принятии властных решений, а также публичные медиа-персоны, которых граждане в основном наблюдают в ток-шоу. «Раскрученных» политологов у нас мало.
В нашей стране сообщество политологов в основном сконцентрировано в двух столицах вокруг научных и университетских центров. Хотя надо сказать, что некоторые регионы уже вышли на этап формирования своих собственных школ и сообществ. Новосибирск в этом деле явно очень сильно отстает. И я думаю, что ситуация серьезно не изменится в ближайшие лет пять. Если говорить на перспективу, то спрос на политологов постепенно будет расти, в том числе и потому, что впереди у нас назревает смена политических поколений. Придут люди, чья социализация проходила уже в постсоветское время. А у них другие ценности и навыки коммуникации ориентированы на интернет и все, что с ним связано.
— Насколько политологи востребованы сегодня? У кого?
— ВУЗы, органы власти, политические партии и общественные организации, научно-исследовательские структуры, масс-медиа. Понятно, что эта востребованность везде разная. Как у разных структур, так и в разных регионах нашей страны. Политологов не должно быть много. Да их много нигде и не бывает. Поточного тиражирования системой образования таких специалистов точно никогда не будет. Но проблема в том, что у нас их действительно мало. Регионального сообщества нет, если не считать спорадических тусовок старых друзей и знакомых. А запрос на качество политологической экспертизы и, с моей точки зрения, политологического просвещения для молодежи, будет возрастать.
— Чем зарабатывают на жизнь политологи?
— По большому счету есть несколько основных источников заработка. Первый – зарплата в качестве преподавателя в ВУЗе. Она стабильная, но небольшая. Второй – экспертно-аналитическая и политтехнологическая работа на заказчика: органы власти, политические партии, бизнес-группы. Это довольно сезонная вещь, но заработать можно прилично. Третий источник – регулярная научно-исследовательская работа, связанная с поиском грантов и научным менеджментом. Четвертый – работа в качестве медиапрофессионала, например, ведущего аналитической передачи или ток-шоу на телевидении. Это, по понятным причинам, получается далеко не у всех.
— В чем профессионализм политолога?
— Как и у любого исследователя, изучающего общественную жизнь, профессионализм заключается в том, чтобы уметь удивляться, наблюдая социальный мир. Еще с античных времен известно, что мышление начинается с удивления. Это мотор научного творчества. По большому счету с тех далеких времен ничего не изменилось. И я надеюсь, ничего не изменится и дальше, не смотря на всевозможные реформы и рейтинги цитирования.
— Плюсы Вашей профессии?
— Главный плюс – это возможность сравнивать разные варианты политического развития государств, их союзов, или их составных частей. Мир политики очень динамичен и разнообразен. Много драматизма, многое зависит от личностного фактора. Но всегда есть соблазн сделать не только научную карьеру, но и самому попробовать политической борьбы, хотя в российском случае, скорее государственно-бюрократической карьеры.
— Минусы?
— Я уверен, что политолог должен быть смелым человеком. Потому что нужно писать и говорить то, что думаешь, а не то, что можно говорить, или говорить, то, что хочет образованная публика. Поэтому трусость как профессиональная слабость часто многим мешает. И тут дело не в типах политических режимов, свободе слова, или ее отсутствии. Всегда тяжело думать своей собственной головой, а уж набраться наглости и публично огласить свою позицию, тем более. Многие боятся конфликтов и карьерных потерь. Многие просто следуют интеллектуальной или политической моде. Но, слава Богу, смельчаки были и будут. Я – оптимист.
О своих взглядах и предпочтениях
— Чему Вас научила жизнь?
— Не торопить события и ценить свободное время.
— Вы эволюционист или революционер – если говорить об изменениях во власти?
— Любой человек и без политологии знает, что революции – это насилие, жестокость и геройство. И на уровне здравого смысла никто не хочет жить в революционные времена. Но ничего не менять и хлопать в ладошки, наблюдая, как вожди засыпают на трибуне Мавзолея, также плохо, как и резко менять все. Всем хочется жить хорошо, без застойных маразмов и без революционного бунтарства. Только почему-то так в истории бывает очень редко. Революционные изменения во власти — это насильственная смена элит, которая может и затянуться. Опыт Великой русской революции – ярчайший тому пример. Поэтому я, безусловно, за выработку эффективных механизмов формирования, воспроизводства и смены элитных групп. Все-таки лучше для всех, когда есть не революционные трибуналы, а правила, в соответствии с которыми меняются правящие группы.
О политике и политиках
-Политика – «грязное» дело?
-Смотря, что считать «грязным делом», ведь политики решают проблемы за других людей, которых они часто называют электоратом, даже если при этом они параллельно «обстряпывают» и свои, порой, далеко не мелкие делишки. Решать за других тяжело, хотя бы потому, что сначала надо понять, а те ли проблемы политики решают. Ну и потом, когда у тебя появляется доступ к перераспределению публичных благ, всегда возникает соблазн решить все по-своему. Поэтому нужны определенные правила, или институты, которые бы задавали правила игры для всех. И еще очень важно, чтобы они не менялись, были стабильными, давали возможность планировать действия на продолжительное время. В противном случае «грязи» будет, хоть отбавляй.
— Как Вы оцениваете сегодняшнюю политическую ситуацию в Новосибирской области?
-То, что происходит сейчас, — это кризис, который, то утихает, то обостряется. Его причины не в сиюминутных стычках, удачных или неудачных управленческих решениях и прочее. То, к чему область пришла сейчас, – это результат всего постсоветского этапа развития нашего региона.
После коллапса коммунистического государства на уровне российских регионов были запущены в ход механизмы формирования локальных политических режимов. Это предполагало вполне конкретный набор действующих на уровне субъектов участников, и, в первую очередь, различных групп элит: от старой партхозноменклатуры до силовых предпринимателей. С разной скоростью и с разным набором участников эти региональные режимы худо-бедно удержали страну в целостности и пережили ряд кризисов, особенно между Центром и регионами, и губернаторами и столичными мэрами. В нашем регионе была своя логика развития, которая, с моей точки зрения, привела к нынешней ситуации. Хотя для исследователя новосибирская региональная и городская политика – это очень богатый материал. Изучай, не хочу! Особенно, последние два-три года.
— Можно ли быть в политике и оставаться честным человеком?
— Это всегда будет индивидуальный выбор конкретного человека, который оказался в определенных социальных и политических условиях. И который всегда будет стремиться выстроить свою биографию и карьеру успешно. Иначе зачем идти в политику или бизнес? Общие параметры того, что такое успех и хорошая карьера – это уже индивиду задает среда, в которой он находится.
— Политолог должен работать на стороне действующей власти, или на противоположной?
— Политолог как ученый должен работать в стороне, а точнее на своем поле науки. Если его зовут в качестве эксперта или консультанта на одну из сторон баррикад, тогда он сам принимает решение и сам несет ответственность за свои поступки.
— Что Вы можете сказать о недавнем заявлении мэра Новосибирска про «оранжевую революцию»?
— Я не думаю, что есть какие-либо серьезные основания для сопоставления украинского сценария политического распада государства и логики политической борьбы в крупнейшем мегаполисе современной России. Разные масштабы, институциональные контексты и потенциал самих участников политической борьбы.
— Политики обращаются к политологам? С какой целью? И только ли в предвыборные периоды?
— Если отталкиваться от моего собственного опыта, то обращение действующих политиков разного уровня к политологам связано в первую очередь с тремя вещами: нужно поставить диагноз сложившейся ситуации и поучаствовать в выборе вариантов решений, нужно помочь организовать выборную кампанию, или нужно разработать важные идеологические вещи, в том числе поработать с молодым активом.
Анна Алябьева
Фото предоставлено собеседником
