В России по целой группе товаров, включая фармацевтические препараты, вследствие санкций может возникнуть дефицит, считает сенатор Антон Беляков. Чтобы необходимые товары, в том числе жизненно важные лекарства, не исчезли с российских прилавков, Беляков предложил создать экономические преференции для отечественных производителей или компенсировать потребителям возросшую стоимость препаратов, или «найти схему импортозамещения».
Однако ряд препаратов запатентован. Нельзя производить принадлежащий другой компании медикамент. Сенатор предлагает выход – нарушить нормы международного права. Однако в России существуют проблемы не только с патентами, но и с отсутствием необходимых технологий для импортозамещения лекарств.
Эксперты новосибирского фармрынка полагают, что, в принципе, такой путь возможен, но на это уйдет не один год.
Исполнительный директор Ассоциации фармацевтических организаций Новосибирска Эдуард Майер уверен, что проблема незаменимости лекарственных препаратов придумана транснациональными фармацевтическими корпорациями, захватившими российский фармацевтический рынок и качающими отсюда сверхприбыли. Естественно, что на деньги этих корпораций создано мощное лобби (депутаты, чиновники, медицинские эксперты), которое активно продвигает лекарственный импорт в Россию и параллельно торпедирует развитие отечественного фармацевтического производства — иногда совсем недозволенными методами.
В масс-медиа настойчиво продвигается мысль о том, что у нас, россиян, и руки растут не оттуда, и что слабо нам наладить производство современных высокоактивных лекарственных препаратов. Кроме того, ведётся активная критика дженериков: они, мол, и достаточной активностью не обладают, и осложнений от них куда больше, чем от оригинальных препаратов.
«При этом ссылок на конкретные клинические исследования нет – все критики дружно забыли о законе больших чисел, о доказательной медицине, о принципах фармакоэкономики (поиски оптимального соотношения между ценой и качеством). Дело тут, получается, не в активности дженериков, а в их цене, которая может быть на два порядка ниже, чем у соответствующего запатентованного препарата. Не надо забывать, что говорил Карл Маркс про прибыль в 300%. А ведь некоторые препараты транснациональных фармацевтических корпораций имеют маржу более 1000%. Для примера можно привести препарат Левитра, производимый корпорацией Bayer. В российских аптеках цена одной таблетки этого препарата может достигать 800 рублей, в то время как индийские фирмы предлагают аналог в десять раз дешевле.
Остаётся только представить, на что идут транснациональные корпорации, чтобы задавить конкурентов, производящих дженерики, и таким образом сохранить свои сверхприбыли», — рассказал Эдуард Майер.
Что касается импортозамещения запатентованных жизненно важных зарубежных лекарств, то в этом плане не стоит заламывать руки, уверен эксперт. Планируется налаживать собственное производство в тех случаях, когда компания-производитель отказывается поставлять препарат в Россию. С подобной проблемой уже столкнулись несколько стран, и она была решена с помощью разработки соответствующего национального законодательства.
Майер рассказал про интересный недавний опыт Бразилии в плане борьбы с распространением ВИЧ- инфекции.
Лечение инфицированных оригинальными препаратами обходилось государственной казне очень дорого. Фирмы, производящие антивирусные препараты, взвинчивали цены на свою продукцию в сотни раз от себестоимости. И тогда бразильцы, проигнорировав патент, наладили производство собственных противовирусных препаратов. Они были дешевые, и больных граждан ими лечили бесплатно. Эпидемия сразу стала стихать и захлебнулась в море этих бразильских препаратов.
«Нужно возрождать отечественное фармацевтическое производство, — уверен Майер. — Понятно, что гемофилия лечится шведским препаратом. Но ничего нам не мешает наладить выпуск того же препарата у нас».
Тем более многие лекарства (прежде всего субстанции) производятся в Индии и Китае, которые на России санкций не накладывали, констатировал эксперт. А Китай может производить все что угодно и в короткие сроки разработает технологии, на которых возможно это изготовление. Был бы заказ, добавил он.
Что касается лечения орфанных заболеваний, так они встречаются довольно редко – единицы на 100 000 человек. Так что для такого количества больных не будет большой проблемой их купить у фирм – производителей. Более того, как правило, эти заболевания носят генетическую природу. Современные технологии позволяют диагностировать хромосомные и генные аномалии на ранних сроках беременности, считает собеседник НДН.инфо:
«Надо развивать медико-генетическое консультирование и стараться определять отклонения у плода на более ранних стадиях — до 12 недель. И предупреждать беременную женщину, если вдруг вынашиваемый ей плод болен, например, целиакией или муковисцидозом. А уже решение будет за ней. Практика показывает, что в большинстве случаев женщина освобождается от такой беременности».
Эдуард Майер недоумевает: «Зачем покупать за государственные деньги в сотни раз дороже оригинальный препарат, если существует список активных дженериков?» На один препарат может быть 30 дженериков, которые действуют так же, объяснил он. Важно, чтобы они прошли соответствующую систему очистки:
«Вот за этим надо усилить контроль. Государство тоже должно навести жесткий порядок, чтобы за те же деньги нам не реализовывали всякий хлам».
По мнению Эдуарда Майера, переход на собственное производство максимального количества жизненно важных препаратов (до 80%), заменяющих те, что мы закупаем в странах Евросоюза и США, займет лет пять.
Естественно, при максимальной поддержке государства и политической воле.
Директор муниципальной «Новосибирской аптечной сети» Владимир Машанов в чудеса не верит. Изначально все новые лекарственные препараты проходят длительную процедуру — до 10 лет, прежде чем их выпустят на рынок, говорит он. БАДы быстрее на покупательские полки попадают — года через четыре. Вот некоторые российские компании и регистрируют свои препараты как БАДы, потому что у них в нашей стране более быстрый режим выхода на рынок.
По мнению Владимира Машанова, ориентир на импортозамещение может подтолкнуть к более быстрому выходу на рынок препаратов, которые уже изобретены, но либо из-за административных барьеров, либо из-за недостатка финансирования так и остались неузнанными широкой аудиторией.
«Но сам процесс импортозамещения для лекарственного рынка — долгая процедура, уверен Машанов. — Разработки, исследования — это же огромные деньги. Но если говорить про Новосибирск, то у нас есть организации, которые этим занимаются. И у них есть успешные разработки. Например, в Биотехнопарке. Но нужна государственная поддержка, чтобы новый эффективный препарат прошел все тестирования и дошел наконец до потребителя. Бизнесмен не будет инвестировать в проект, который на рынок выйдет только лет через 10».
Кроме того, часть лекарств аптеки могут производить сами. Новосибирская аптечная сеть частично сохранила свое производство, широко присутствовавшее на территории СССР. «Тогда было проще зарегистрировать субстанции, из которых производились препараты широкого применения, — объяснил Владимир Машанов. — В аптеках были отделы, где производились лекарственные препараты. Сейчас ограничения жестче, поэтому мы стеснены в производстве и это нас сильно тормозит. С нашим опытом мы могли бы делать больше препаратов».
Эльвира Корченко
Фото chistoprudov.livejournal.com и предоставлены комментаторами
