Весной 2015 г. Александр Рудницкий с разрешения Железнодорожного объединенного следственного отдела Новосибирска получил в Бюро судебно-медицинской экспертизы останки, обнаруженные в 2013 г. при сносе здания психоневрологического диспансера, бывшей Новосибирской следственно-пересыльной тюрьмы НКВД №1. Сейчас на этом месте построен жилой дом.
Обычно после экспертизы останки выдают родственникам, чтобы те могли их похоронить. Но, поскольку идентифицировать останки оказалось невозможным, эту миссию взял на себя «Мемориал».
Тогда же в 2015-м Рудницкий рассказывал НДН.инфо, что найденные останки принадлежат не менее чем 32 погибшим и время захоронения не менее 50 лет. «В 1931 г. здание тюрьмы уже существовало. А в 50-е годы оно было передано Новосибирскому областному психоневрологическому диспансеру. Так как в диспансере не проводилось массовых уничтожений больных, а скончавшихся врачи не сбрасывали в выгребные ямы, обнаруженные останки принадлежат лицам, уничтоженным в акциях государственного террора», — говорил он и надеялся похоронить останки в Нарымском сквере у памятника жертвам политических репрессий, в 100 м. от бывшей тюрьмы.
Однако сделать это оказалось непросто. И начатое до сих пор не завершено. Но все ж Рудницкому удалось достичь договоренностей с мэрией и выполнить свою часть уговора — кремировать останки.
Рассказывает Александр Рудницкий:
«… В НГУ провели собственную экспертизу останков радиоуглеродным методом и выяснили, что они попали в землю до начала ядерных испытаний. А мы знаем, что здание тюрьмы в 1955 г. было передано диспансеру. Таким образом, цифра 1955 стала достоверной, благодаря университету.
Далее. На месте обнаружения останков была найдена обувь, изготовленная из автомобильных шин. Ясно, что это были не бандиты. Они одевались приличнее. И это были не погибшие тюремных больниц, потому что их вряд ли бы стали обувать перед гибелью. Мы убеждены, что это были заключенные. А поскольку известно, что в то время число заключенных существенно выросло, мы предполагаем, что это не социально опасные уголовники, а жертвы террора.
Затем я обратился в мэрию с предложением захоронить останки в Нарымском сквере рядом с известным памятником (жертвам политических репрессий — ред.). Мэрия ответила, что хоронить в городе нехорошо, но если мы кремируем, то они согласны, чтобы капсулу, или урну поместили в этот памятник. У нас против кремации возражений не было.
Начали решать новую проблему. Ситуация складывалась следующая: эти останки были обнаружены, а вообще находили трижды, а тысячи других увезли в отвалы. Мне предлагали предоставить паспорта погибших, при том, что данные скрыты, или похоронить их в безымянной могиле. Меня все эти варианты не устроили. Тогда я обратился к Бондаренко (директор муниципального похоронного дома, депутат горсовета Сергей Бондаренко — ред.) и нашел полное взаимопонимание. Он рассказал мне о «Белом тополе» (историко-культурная мемориальная программа — ред.) и предложил поучаствовать в программе. 7 апреля останки кремировали. Все было камерно. Не хотелось устраивать митинги.
Возвращаемся к обещанию мэрии. Мы кремировали. Теперь нужно поместить урну, или капсулу с пеплом в памятник. Будем ждать заседания художественного совета. Хотя дело художественного совета — давать эстетические оценки.
Для нас эти останки — единственное материальное свидетельство тысяч расстрелянных в тюрьме НКВД. После того, как тюрьму снесли, и все остальное вывезли в отвалы. Поэтому мы и дорожим тем, что осталось. Очень важно сделать такое захоронение. Чтобы тем, кто желает принести цветы, было куда их нести. Ведь до сих пор скрываются места захоронения расстрелянных.
Президент Израиля во время выступления в Верховной раде Украины осенью прошлого года напомнил, что тех, кого ныне рекламируют, как защитников демократии, в Бабьем яре с их помощью расстреливали людей. А в 1943 г. немцы стали сжигать останки. Он считает, что было совершено два преступления — казни невиновных и попытка скрыть память о них. А те, кто сейчас скрывает память о них, являются соучастниками преступления…»
Павел Быковских
Фото Алексея Чистякова
