НДН.инфо предлагает вниманию читателей статью «Братские инородцы. Что мешает гастарбайтерам из бывшего СССР стать россиянами» из свежего номера газеты «Аргументы Недели».
Про мигрантов из стран Средней Азии и Кавказа, Молдовы и Украины первые лица страны обычно вторят в унисон: мол, нам нужны только те, кто хочет в России остаться, завести семью и стать россиянином. Вроде бы на ассимиляцию приезжих сделана серьёзная ставка. Для детей мигрантов внедряются программы в средних школах. Гастарбайтеру всё сложнее трудиться нелегально, зато процесс оформления разрешительных документов худо-бедно упрощается. В то же время сама идея превращения инородцев в россиян вызывает в обществе сомнения на фоне краха мультикультуризма в Европе. Дескать, Франция и Британия делают для приезжих куда больше нашего, а в ответ теракты, погромы, уголовщина и зацикленность в своём типе культуры. А что ждёт нас в слиянии с собратьями по ушедшему Союзу?
Смотрите, кто пришёл
Когда произносишь «мигрант из Средней Азии», кто встаёт перед мысленным взором? Коротконогое существо с лопатой в заляпанных грязью трениках? Или внимательный врач из поликлиники, на которого молятся пенсионеры? Таксист на тонированной «Нексии» или пятиклассница-узбечка, лучшая в своём классе по русскому языку? В России живут 10–15 млн выходцев из республик бывшего СССР. Кто-то давно получил российское гражданство, а кто-то до сих пор нелегал. Один живёт в России 20 лет, получил высшее образование и вырастил троих детей, а кто-то вчера приехал из горного кишлака и узнал о существовании канализации. С каким аршином к ним подходить и как делить на полезных и не очень?
В Петербурге Комитет по межнациональным отношениям организовал в ДК «Троицкий» регулярные встречи для мигрантов: помочь информацией, подсказать, ободрить. Смотрим, кто пришёл. Человек сорок разбились на кучки, похоже, по этнической принадлежности. На попытки завязать беседу каждый второй отвечает «не говорю по-русски», «не знаю», «не понимаю». Вопрос, как узнали о мероприятии, почему-то многих ставит в тупик, начинается непонятное бормотание, кто-то упоминает Путина. Самые активные – женщины. Узбечка Мубина объясняет, что получила стикер в детсаду, где воспитываются её дети. А у таджички Айши сын принёс приглашение из спортшколы, где занимается фехтованием.
В комитете говорят, что цель проекта – помочь мигрантам интегрироваться в российское общество. Киргиз Зароб рассказывает, что работает таксистом по 16 часов в день и пять лет не был в родном ауле, где остались его родители. Но недавно мама сказала труженику, что нашла ему хорошую невесту и надо ехать домой жениться, – он уже купил билет. В России Заробу нравится, но друзья у него – только земляки. Русских он не понимает, ибо половина его пассажиров – поддатые, а зарабатывают больше него. Где справедливость? И смогут ли вообще эти люди интегрироваться в Петербург?
Узбек Анвар приехал в Питер с дипломом юриста самого что ни на есть Ташкентского университета. А за полгода смог найти лишь работу у родни на рынке – таскает ящики и телеги. Но к столику городского центра занятости он всё равно не подходит. Зато плотное кольцо гостей вокруг представителя Красного Креста, который бесплатно готовит к сдаче экзаменов по русскому языку и истории России. Без них не получить патент на трудовую деятельность. Хотя большинство пришедших уверены, что за патент всё равно придётся заплатить посредникам. А главная цель их визита на мероприятие – бесплатный концерт.
Совсем другой срез приезжих мы видим среди пользователей социальных сетей. 36-летний Хабибуло учился в Бишкеке на физмате, потом в Москве получил вторую «вышку» по экономике. Гражданин России с 2009 года, жена русская, управляющий партнёр в консалтинговой компании, живёт в собственном доме под Зеленоградом. 42-летняя Лейла переехала в Москву в 1996 г., занималась торговлей. Старшая дочка закончила вуз, стала провизором, и мама приобрела для неё аптеку во Владимире. Ещё двое детей учатся в школе, младшая дочь – отличница, сын – перспективный теннисист.
– Российские города сразу меня покорили: красота и мощь, мне захотелось остаться здесь навсегда, – вспоминает Лейла. – Но у меня вряд ли что-то получилось бы без родни, которая обосновалась в Москве ещё при Брежневе. Русские могут быть очень гостеприимными, а бывают полнейшее зверьё – никогда не знаешь, кого встретишь. Уровень ксенофобии рос у меня на глазах практически с нулевого уровня. Многим местным стало казаться, что мы отбираем их рабочие места и обесцениваем их труд. А сами работают нога за ногу – чему же удивляться?
Уйгур Фарход пишет, что своих детей он намерен воспитывать в восточных традициях уважения к старшим, хотя во всём остальном считает себя россиянином. Ведь не поехать в Россию он не мог: здесь стакан чая стоит больше доллара, а на родине на эти деньги семья может прожить 3–4 дня.
Выходцы из Средней Азии пишут, как распоряжаются своим доходом. Кто-то отправляет домой до половины своего заработка, кто-то вообще ничего. Но даже с учётом оплаты жилья мигрант от 20 до 80% своего дохода откладывает. И это совершенно не в традициях россиян жить от зарплаты до зарплаты. Развлечения описывают самые разные: от просмотра телешоу «Жди меня» до чтения Достоевского или Довлатова – хотят понять новую родину. Пишет узбечка Ибодат: «Я здесь 25 лет живу и заметила: если русские хотя бы раз выезжали за границу, то к нам хорошо относятся, не как к «понаехавшим», а если нет, то с ними очень тяжело общаться».
Интересный факт По данным опроса 6 тыс. бизнесменов и менеджеров в 40 регионах, проведённого предпринимательской организацией «Опора России», нехватка квалифицированных рабочих заняла первое место в ряду проблем, мешающих развитию промышленности, отодвинув даже коррупцию и административные барьеры.
Новые русские
Приезжие, живущие в России по 20 лет, обычно не могут внятно ответить на вопрос, что значит быть россиянином. Этого, похоже, не знают и их преподаватели на всевозможных курсах. Трудолюбие? Честность? Открытость? Но это вполне могут быть и шведские скрепы, и японские. Почтение к победе во Второй мировой в крови и у киргиза, и у грузина – их деды ведь тоже воевали. Что в России не нужно резать барана на детской площадке и жарить шашлыки на балконе, они усваивают быстро. А дальше? При наличии нерусского лица на вас могут смотреть косо, даже если вы выучите наизусть всего Пушкина. Поэтому мигрант считает себя россиянином, когда получил паспорт, – вот так всё просто. При этом дома с семьёй он может говорить на родном языке.
– Братья-славяне из Украины и Белоруссии адаптируются без малейших проблем, – говорит социолог Сергей Прозоров. – Мы не обнаружили никакой разницы в отношении петербуржцев к приезжему из Харькова или, например, Самары. Одним из главных косвенных критериев интеграции в общество являются межнациональные браки. Среди приезжих русские чаще других вступают в брак с армянами и грузинами. Но динамика у узбеков, таджиков и киргизов выше. Ещё один важнейший момент: переезд в Россию значительно сильнее разрушает уклад мигрантов из Средней Азии, чем принято считать. Пожив несколько лет в городе, они приобретают почти европейские взгляды на то, сколько нужно иметь детей, на развод, на отношения вне брака. Можно сказать, что есть такая национальность – горожане. Их отличает разве что разница в уровне образования, выборе развлечений и типе лица.
По словам директора НИИ миграции в Душанбе Рахмона Ульмасова, ежегодно около 12 тысяч таджиков женятся в России. Конечно, встречаются фиктивные браки с целью упрощения получения гражданства, но большинство всё же вполне реальны. Как следствие: в некоторых районах Таджикистана местным девушкам стало сложно найти женихов, поскольку рванувшие в Россию однокашники завели семьи там. Средний возраст невест в Таджикистане за несколько лет вырос с 17–18 до 23–25 лет. Мало того что это грозит демографическим перекосом в будущем, так и поток денежных переводов мигрантов из России обмелел: раньше они составляли около половины ВВП страны, а сегодня оцениваются в 30%.
Попроще стало и незамужним женщинам, родившим в России ребёнка. Сегодня, кстати, до 40% мигрантов составляют женщины в отличие от нулевых годов, когда их было 10%. Многие из них живут в общагах по 200 рублей за койку в одной комнате с мужчинами. А там чего только не случается. Да и в свободе отношений молодые мигрантки склонны равняться на вольных россиянок. А от этого, как известно, бывают дети. Но незамужней женщине всё ещё стрёмно вернуться в родной кишлак с младенцем в подоле.
В России конфуз аукается ещё каким эхом. Будучи мэром Москвы, Юрий Лужков признавал, что две трети детей в московских домах ребёнка – дети жителей других регионов и стран. В 2012 г. в Подмосковье стабильное число отказов от ребёнка вдруг скакнуло на 20% – с 400 до 500 малышей в год. За два года в области насчитали 166 отказников мамаш-иностранок, а в Москве почти столько же выходило за 6 месяцев. Хором раздались чиновничьи жалобы, что мигрантки обрушили им всю благостную картину по искоренению сиротства. Дескать, маленькому азиату труднее найти приёмную семью, чем ребёнку с европейской внешностью.
Однако жалобы мало где сопровождались профилактической работой. В Москве существует единственный фонд «Найди меня, мама!», помогающий женщинам-мигранткам. Его основатель — каскадёр из Таджикистана Мемоншоев Мемоншо.
Не особо беспокоят власти и случаи вымогательства денег у тех же рожениц в российских больницах. По словам вице-президента «Федерации мигрантов России» Каромата Шарипова, проблема имеет системный характер во всех регионах страны: у женщины идут схватки, а ей приходится торговаться с врачами о цене их услуг. Именно всероссийский масштаб явления подсказывает нам, что своими в России мигранты так и не стали.
– В России и не могло получиться «плавильного котла» по примеру США, где всё население – потомки приезжих, – говорит Сергей Прозоров. – Не прошёл у нас и европейский сценарий. В Германии после войны воспитывался комплекс вины перед всем миром, во Франции колониальная политика всегда осуществлялась под лозунгами превращения местного населения во французов. К тому же идея мультикультуризма в Европе выглядела инновационной и возвышенной – никто ещё раньше не шёл таким путём. А в России советские идеи интернационализма давно дискредитированы. Но у миграции из республик Кавказа и Средней Азии есть ряд особенностей, которые можно было бы использовать при грамотной миграционной политике.
Не думай об узбеке свысока 90% % внешних мигрантов в России приходится на три страны: Узбекистан (46%), Таджикистан (24%) и Украину (11%). А 10 лет назад лидерами были Китай и Украина. Специалисты полагают, что страны Средней Азии и тогда были реальными лидерами по экспорту гастарбайтеров, но тогда на одного легального приезжего приходилось 10 нелегалов. В 2011–2015 гг. число лиц, получивших постоянный или долговременный легальный статус проживания в России, увеличилось почти вдвое: с 275 до 526 тыс. человек. В 2014 г. ФМС оформило около 3,89 млн разрешений на работу и патентов, что на 31% больше, чем в 2013 году. Правда, уже в 2015 г. показатели посыпались сразу на 44%. Подавляющая часть мигрантов сосредоточена в пяти субъектах РФ – Москве и Московской области, Санкт-Петербурге, Ленинградской и Свердловской областях.
Между пальцев
Практически ни в одном российском городе нет этнического гетто. Например, азербайджанцев в Москве очень много в Гольяново, в Петербурге – в Весёлом Посёлке, но нигде они не составляют большинства. Для сравнения: в Марселе есть целиком алжирские районы, есть камерунские. Но чаще всего гетто появлялись в результате строительства властями социального жилья для приезжих. Россия же никогда иммигрантов не поддерживала, а московская программа строительства гостиниц для гастарбайтеров – это просто бизнес.
Второе важное отличие: таджики или узбеки в российских городах не создали сильной оргпреступности. Конечно, разборки с тремя трупами на Хованском кладбище должны настораживать, но это пока детский лепет по сравнению с Францией и Испанией, где чуть ли не все уличные банды формируются по этническому принципу и представляют угрозу скорее для коренных жителей, чем своих земляков. В России мигранты отличаются скорее вспышками насилия: вот гастарбайтер из Таджикистана убил свою русскую сожительницу, изнасиловал и зарезал её дочь. В ходе следствия выясняется, что он воевал во время гражданской войны в Таджикистане, имеет искалеченную психику. Но подавляющее большинство приезжих ориентированы на легальный заработок.
Вроде бы России надо радоваться: едут трудолюбивые законопослушные люди, готовые селиться в гуще коренного населения, устанавливать с ним бытовые житейские связи. К тому же едут из стран, для которых ещё недавно русский язык был государственным. Власти вроде бы сделали широкий шаг к ним навстречу, сохранив безвизовый режим. С другой стороны, остались и антигосударственные правила игры, при которых посредники зарабатывают на их труде больше самих работников.
Рынок оформления квот в одной только Москве оценивается в 5 млрд рублей ежегодно, а тех приезжих, кто не готов платить за посредничество, ждут семь кругов ада в попытках оформить документы. Реальное состояние здоровья приезжих мало кого интересует: ВИЧ-инфекция, туберкулёз, сифилис – уровень заболеваемости мигрантов выше среднего по России в десятки раз. Учёные из Новосибирского медицинского университета выяснили, что каждый десятый мигрант страдает депрессией и аффективными расстройствами, которые чреваты агрессией к окружающим или суицидальными настроениями. И это чуть ли не первый случай, когда кто-то в нашей стране задумался, что чувствуют не разгибающие спины гастарбайтеры. Зато известны две сотни причин, за которые их могут депортировать. Суды тоже научились делать на приезжих показатели. Комитет «Гражданское содействие» заявляет о трёхкратном росте с 2013 г. судебных решений о выдворении мигрантов и судьях-рекордсменах, успевающих выносить по 90 решений в день.
По мнению директора Института миграционной политики Ольги Гулиной, принятая в 2012 г. концепция госполитики – ни то ни сё. Она есть только на бумаге. Например, в 2014 г. был тренд принять гуманитарных мигрантов с востока Украины – под них создали 321 центр размещения беженцев в 69 регионах России, потратили кучу денег. Но по результатам 2014 г. лишь две сотни граждан Украины получили статус беженца. Для сравнения: в соседней Белоруссии украинцы сразу получали признание образования и полученной квалификации и устраивались на работу в упрощённом порядке. И кто в итоге получил выгоды от украинских потрясений? Ведь мигранты объективно необходимы: плотность населения России до сих пор 8,4 человека на 1 кв. км. Это в 18 раз ниже, чем в Китае, в 14 раз ниже, чем в Евросоюзе.
Однако в России до сих пор не заработали механизмы распределения приезжих по нашим необъятным просторам – они все сосредоточены в крупнейших городах. Вместо этого в Новосибирской области, где плотность населения в 10 раз меньше Подмосковья, губернатор Владимир Городецкий в преддверии выборов запретил труд мигрантов по 16 специальностям – от таксистов до педагогов. Зато каждый третий гастарбайтер ищет заработок в Москве, где квота составляет 200 тысяч приезжих, а реально их больше в разы.
Гешефт не удался
Новосибирский губернатор всего лишь сыграл на страхе электората перед наплывом рабочей силы с Кавказа и Средней Азии. В 2010–2012 гг. многим казалось, что этот наплыв никогда не прекратится и в итоге мы станем национальным меньшинством в собственной стране. Однако на поведенческом уровне этот страх выражался разве что в снобизме и барстве: большинство бытовых ксенофобов без колебаний нанимали на работу узбеков, если те были хоть чуть-чуть дешевле русских.
Но с 2014 г. рубль упал по отношению к доллару на 120%. И оказалось, что большинство приезжих в России действительно временно. За 2015 г. нашу страну покинуло более 1 млн иностранцев. Речь идёт только об официально зарегистрированных работниках, имеющих вид на жительство, или патент, или долгосрочный контракт. Согласно статистике ФМС, на начало 2016 г. в России было зарегистрировано 3,7 млн иностранцев, а реальное число мигрантов из союзных республик в 4–5 раз выше. В течение 2015 г. из Узбекистана и Таджикистана прибыло на 45–50% меньше тружеников, чем обычно.
Заодно и количество рабочих мест стало сокращаться. Шутка ли сказать: в строительной сфере одного только Краснодара стало на 40 тыс вакансий меньше. Угроза безработицы сделала более активными и коренных россиян, а им не надо оформлять столько документов. А вот полный пакет для мигранта в Москве стоит, по слухам, 60 тыс рублей. Хотя за сам патент в городскую казну идёт лишь 4 тысячи. В такой ситуации узбеки и таджики предпочитают пересидеть дома или попытать счастья на стройках, например, Ближнего Востока. А Россия не получает самых квалифицированных работников, на которых есть спрос в любой азиатской стране.
– Широкие слои россиян осознали, насколько дешёвыми делали для них товары и услуги приезжие, – говорит политолог Анна Рудая. – Вот в 2006 году правительство Михаила Фрадкова предоставило коренным россиянам ряд преференций для работы на вещевых и продовольственных рынках. Тогда после серии межэтнических столкновений заговорили, будто приезжие рыночные торговцы паразитируют на трудящихся. Прошло 10 лет: мы видим, что русских на рынках больше не стало. Потому что это тяжёлый труд, требующий предпринимательской жилки.
Крупный девелопер подсчитал, что двухкомнатная квартира в типовой новостройке в Подмосковье подорожала бы на 42 тыс. долларов, если не использовать нелегалов. На автомойке вместо одного москвича можно нанять четырёх мигрантов. Есть предположение, что для помывки машины в столице пришлось бы подождать в очереди часа два. Процентов на 70 больше накрутил бы вам счётчик в такси, вдвое подорожали бы маршрутки. В гипермаркетах низкоквалифицированный персонал пашет за 18–20 тыс. рублей в месяц.
Без мигрантов Россия могла бы обойтись, наверное, только в одном случае. Если в ближайшие годы в нашей провинции наконец закроют все школы и больницы, переведут всю промышленность в технопарки. Тогда трудоспособное население из Вологодской или Пензенской области бросится в большие города и не даст остановиться их стройкам и заводам. Некоторые правительственные экономисты могли бы об этом только мечтать, но полезна ли, положа руку на сердце, стране такая перспектива?
Можно заподозрить власти и ещё в одной тайной мыслишке. В качестве народа смирные, малограмотные и привычные к поборам мигранты гораздо предпочтительнее российского среднего класса, рассерженного инфляцией и наступлением на свои права. Однако первое послевоенное поколение гастарбайтеров в Европе, согласно исследованиям, тоже было покладистым. И только их дети и внуки возвращают сегодня обиды, когда-то казавшиеся такими неважными.
«Аргументы Недели», Денис Терентьев
