Постоялые дворы и гостиницы. Это уж как говорится — сам бог велел. Увеселительная история сформировалась у гостиницы «Метрополь», здание которой ещё 15 лет назад стояло в начале улицы Гудимовской (ныне Коммунистической).
Часто её путают с фешенебельным отелем «Метрополитэнъ», что и сейчас находится на Дворцовой (ныне Революции), но это две большие разницы. Городская мифология приписывает «Метрополю» не только славу «веселого дома», но и таинственный подземный ход под улицей в соседний двор, дабы сановитым клиентам было сподручнее проникать в райский уголок незамеченными.
Особенно легендарный след оставили публичные дома по улице Инская, где клиентов ждали чуть ли не в каждом доме. Например, домашний притон Елизаветы Абрамовны Левиной. Находящаяся сегодня на его месте гостиница «Набережная», наверное, могла бы удивиться количеству постояльцев г-жы Левиной. Упоминаются даже и достопочтимые фамилии Урбах, Эдельман и Терентьевы, чей дом ныне является памятником архитектуры.
Жертвы полицейского беспредела
Эти притоны возникали хаотично, без какого-либо участия городских властей. И с легализацией занятия качество услуг хоть и ненамного, но улучшилось. На основании «правил для публичных женщин» девиц поставили на учёт, завели смотровые книжки. Регламентировали и порядок публичных домов. Заведению запрещалось иметь вывеску, оно должно было находиться на «достаточно большом» расстоянии от церквей, школ, училищ. Внутри дома запрещалось иметь портреты царственных особ, но разрешалось играть на пианино. Минимальный возраст занятий проституцией был повышен до 21 года (с 16 лет). Регламентируется посещение бани, запрещается использование косметики. Выстроилась даже иерархия заведений, и жриц: высшая (аристократическая) у нас по понятным причинам практически отсутствовала, а вот мещанская и панельная процветали.
Соответственно, варьировалась и плата за «любовь». В провинциальных борделях среднего класса обслуживание стоило до рубля за сеанс и до пяти с полноценным выездом на дом, а в притонах цена сводилась к уровню 20-50 копеек, причём часто это был конвейер.
Для справки: по данным Счетной палаты Российской Федерации в 1913 году дворник получал в месяц 18 рублей, участковый 50 рублей, слесарь 57 рублей, средний чиновник – 62 рубля, учитель гимназии 85 рублей, генерал – 500 рублей. Ну, а купить тогда за рубль (1 сеанс) можно было кило с четвертью осетрины или 36 яиц или 33 килограмма картошки 5 килограммов пшеничной муки. Но, конечно, цифры эти достаточно условны, поскольку от времени и региона значительно плавали.
Всё вроде приходило в цивилизованный вид, но тут случился обвал — самая скандальная дореволюционная история ново-николаевской проституции, которая была связана с городским полицмейстером Б.П. Висманом. Вместо семи официально разрешённых домов терпимости он допустил существование 113-ти, содержатели которых платили полиции от 5 до 300 рублей в месяц и поставляли девиц в трактир Чиндорина в саду «Альгамбра», совладельцем которого был сам Висман.
В 1910 году полицмейстера отправили в отставку, более трёх лет шло следствие, а в апреле 1914-го в городе состоялось выездное заседание Омской судебной палаты. Бернгарда Висмана и семерых его сослуживцев обвинили в вымогательстве, изнасиловании, незаконных штрафах и взяточничестве и приговорили к восьми месяцам арестантских рот каждого.
Но с уходом Висмана положение в отрасли лучше не стало. Томская газета «Сибирская правда» писала: «…в настоящее время под надзором состоят не больше 40-50 проституток — обитательниц оставшихся не закрытыми публичных домов; остальная же чуть не в десять раз большая часть, вышедшая из закрытых, незаконно существовавших при полицмейстере Висмане публичных домов, теперь ушла из-под надзора и распространяет венерическую заразу совершенно беспрепятственно».
Следующий полицмейстер подал городскому голове А.Г. Беседину заявление, в котором указывал, что «дома терпимости превращены в какие-то притоны пьянства и разгула», что «дело надзора за проституцией находится в самом печальном положении» и предлагал по примеру столиц Российской империи организовать в Ново-Николаевске врачебно-полицейский комитет.
Самым образцовым и элитным в дореволюционным Ново-Николаевске слыл публичный дом в меблированных комнатах на улице Тобизеновской (Горького). В 1917 году по всей стране принимают решения о закрытии домов терпимости. Позже в «весёлом доме» на Тобизеновской размещается прокуратура. Сегодня на этом месте установлен памятник сибирским городам с символично высовывающими язык соболями.
Буржуазная отрыжка в Центральном парке
С приходом Советской власти, в 1922 году новый УК вводит наказание за сутенерство и содержание притонов, но сами жертвы капиталистического сознания не наказываются — их учат грамоте, водят в кино, на экскурсии, вовлекают в полезную работу, в общественную жизнь, в комсомол.
Продажные утехи снова ушли в подполье. Дамы «высшей марки» принимали клиентов в потайных притонах. Шептались о существовании неких «особнячков», куда можно было проникнуть только по рекомендации особо доверенного «лица» и где новопосвящённый «клиент» — прежде чем переступить заветный порог «храма любви» — подвергался длительному испытанию путём целого ряда предостережений». Ну а те, что попроще, находили свой альков в кустах закрытого кладбища.
Великолепный текст из газеты «Советская Сибирь» загадочного, но явно матёрого автора, скрывшегося под таинственными буквами Б.З. Прошу прощения за длинную цитату, но оно того стоит: «Напрасно Москва «кичится» своим «дном» — в особенности, пресловутым Цветным бульваром. Ежели на то пошло — нынешний Новониколаевск, при случае, тоже лицом в грязь не ударит. Только у нас, в Сибири, эта буржуазная отрыжка проявляется как-то значительно проще, естественнее что-ли. Ассортимент «лёгкого жанра» усердно рекламируется на всех перекрёстках города… Обывателя, жаждущего заполнить досуг противным житейским «спортом», современно прозаичный Эрос охотнее переселяет на лоно природы… Диалоги отрывисто-деловиты. Такса — от одной папироски до бутылки самогона! Кто по не взыскательнее — располагается тут же, под заслоном первой удачно свалившейся от времени могильной плиты. Более «щепетильные», с претензиями на комфорт, удаляются парами в соседний дремучий лесок — на так называемое новое кладбище…».
Если вы ещё не догадались, речь идёт о Центральном парке.
Но уже в конце 20 годов, с окончанием НЭПа жриц любви признают вредными асоциальными элементами и начинают принудительно отправлять на трудовое перевоспитание в колонии. В 1937 году эти специальные исправительные колонии и лечебные профилактории переводятся в систему ГУЛАГа.
В 1940 Большая советская энциклопедия ставит в этом позорном явлении точку: «Сталинской Конституцией зафиксированы для женщины одинаковые права с мужчиной во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни. В стране победившего социализма П. не может иметь места. СССР — единственная страна в мире, в которой П. окончательно ликвидирована и в которой полностью уничтожены причины и корни, питающие П.».
Сотрудник музея города Новосибирска Константин Голодяев
Фото с сайтов kolyan.net и Новосибирск в фотозагадках
