На встречу с Решетниковым в большой зал «Глобуса» пришли и артисты других новосибирских театров. Когда вышел к микрофону министр, он поприветствовал собравшихся, но тут же поспешил их упрекнуть в том, что на воскресное экстренное собрание коллектива его не позвали. Впрочем, на самом собрании, помнится, озвучивали, что Решетников просто не отвечал на телефонные звонки. Затем он заявил, что «я надеюсь, никто не видел, никто не мог увидеть ни одной бумаги, которая была бы подписана, об увольнении или принятии кого-то на работу», и, по сути, повторил все, что говорил накануне на пресс-конференции:
«Вопросы финансово-хозяйственной деятельности есть, это не касается ни в коем случае творческого процесса. Вы — единственный театр, который не выполняет «дорожную карту» по заработной плате, хотя деньги мы полностью отдаем. Есть вопросы, связанные с тем, что театру выделяются суммы денег все больше и больше, а театр зарабатывает меньше и меньше. Это тоже вопрос. И еще есть вопросы, которые есть. Но эти вопросы не говорили о том, что мы снимаем директора, и, если бы я хотел бы снять директора, вы знаете меня, я бы снял и уже бы поставил».
«Ходить может кто угодно»
После этих слов повисла небольшая неловкая пауза, и, чтобы ее заполнить, Игорь Решетников тут же вступил в противоречие со всем, что только что произнес, а затем опять опровергнул свои слова:
«Я считаю, что каких-то угроз для работы театра нет. Ни финансовых, ни хозяйственных, ни в смысле заработной платы и так далее. Поэтому, я считаю, что вот таким образом… если… ну, я просто даже не знаю, что я еще говорить-то буду! Театр как работал, так и работает, и никто не собирается вмешиваться в его творческий… ну в финансово-хозяйственный все равно будем вмешиваться. Я как учредитель это делать обязан. Цифры называть не буду — не хочу. Мне непонятны некоторые вопросы: как выплачивается заработная плата, у меня есть вопросы и пока еще остаются… но пока никто никого менять и снимать не будет, никаких комиссий нет, никто ничего расследовать не собирается. Вчера журналисты задавали вопрос о том, что будут ли какие-то оргвыводы по поводу собрания. Ну это же глупость! Каждый человек имеет право задавать вопросы, чтобы понять, что его ждет».
После этого министр вполне логично попросил собравшихся задавать ему вопросы, но предупредил, что на ответы у него совсем мало времени, потому что ему еще нужно ехать на какое-то мероприятие. Тогда к микрофону, поближе к министру, подошел заслуженный артист России Илья Паньков.
— Что, Елена Владимировна Алябьева (действующий директор «Глобуса». — Прим. ред.) — обманщица, Алексей Михайлович (Алексей Крикливый — главный режиссер театра. — Прим. ред.) — паникер, а мы попали в жуткую ситуацию в связи с обманом, в которую нас ввело руководство театра, я правильно понимаю? — попытался выстроить логическую цепочку после всех произошедших событий и заявлений Илья Паньков.
— Никто не обманщик и не паникер, просто все оказались заложниками ситуации, — ответил Решетников и тут же стал задавать встречные вопросы: — Вы хоть один документ видели? Или он где-то был? Елена Владимировна [Алябьева] уволена?
— А что случилось тогда? Господин Старков (Виктор Старков — бывший депутат горсовета Новосибирска. — Прим. ред.) зачем к нам приходил? — стали доноситься вопросы из зала.
— Ходить может кто угодно, — заявил в ответ министр. — Я вам еще раз сказал свою фразу, которую повторил изначально: хотел бы уволить — уволил!
— То есть Елена Владимировна нас обманывает? — переспросил Паньков.
— В каком смысле? — удивился такому заявлению министр и попытался объясниться: — Я с ней разговаривал насчет того, что это может привести к тому, что это приведет к увольнению. Но это не говорит о том, что она уволена.
— То есть она сделала из вашей фразы поспешные выводы? — снова уточнил Паньков.
— Ну, может быть, и так, — замялся Игорь Решетников и, видимо решив все-таки не обвинять Алябьеву во лжи, окончательно всех запутал. — Она вас не обманывала! Мы на эту тему разговаривали. — В зале театра повисла длинная пауза. — Ну… вы видите здесь Старкова?
— Я не могу понять логики ваших ответов, извините. Я не удовлетворен, — высказал Паньков, кажется, общее впечатление и вернулся на свое место в зрительном зале.
— Хорошо, что вы не удовлетворены, — зачем-то вставил министр.
«Я пришел, чтобы вас успокоить»
В зале поднялся небольшой гул, который вылился в вопрос о том, предлагалась ли Алябьевой должность замдиректора. В ответ на это Решетников ответил совсем путано: «Насчет того, что в дальнейшем возможно и так, это нет».
— А почему небезызвестные теперь люди (речь о Викторе Старкове и Анатолии Кубанове — депутате областного Заксобрания. — Прим. ред.) приходили в театр и за закрытыми дверями что-то рассказывали? — вновь предприняли попытку вывести министра на чистую воду в театре.
— Ну они приходили со мной, с кем-то еще? — начал раздражаться Решетников.
— Нет, подождите, если они без вашего ведома просто пришли и начали грубо угрожать директору…
— Я не знаю, кто, чего и куда угрожал. Я сказал то, что сказал, и еще раз считаю, что если бы надо было уволить, то уже бы уволили, — снова повторил в ответ свою фразу Решетников и снова поспешил ее опровергнуть: — Но без обсуждения с театральной общественностью не уволили бы! Я пришел, чтобы вас успокоить, чтобы вы нормально работали. Театр должен быть рабочим и нормально работать. Никого не уволили. Никаких приказов ни в министерстве, нигде нет. С Еленой Владимировной [Алябьевой] разговаривали нормально в кабинете. У меня тоже камера есть!
В зале снова повисла неловкая пауза. Игорь Решетников явно начинал нервничать, поскольку ему приходится повторять одно и то же, но от его слов спокойнее не становилось. Складывалось ощущение, что министр и коллектив «Глобуса» вместе с пришедшими в качестве группы поддержки коллегами из других театров разговаривают на разных языках.
«Я пришел сюда не для того, чтобы вы меня здесь били»
— А я не работаю в театре «Глобус», я приглашенный режиссер и ставлю здесь спектакль, — наконец прервал молчание Олег Липовецкий, с которым труппа в эти дни репетирует «Лисистрату», ее премьера намечена на 30 ноября и 1 декабря. — У меня такая профессия — я логически мыслю. Я так понимаю, у вас состоялся разговор с директором, вы сами говорите, что был разговор об увольнении, после этого в театр приходят какие-то люди в кабинет и говорят, чтобы она освобождала кабинет, потому что им надо приступать к работе. Я как человек, логически мыслящий, эти два явления, конечно же, связываю. И у меня вопрос: эти люди вообще нарушают законодательство России? Будет ли Министерство культуры выяснять, на каком основании эти люди от имени министерства…
— Нарушать может кто угодно! Елена Владимировна — директор, едет в командировку. Я не правоохранительный орган. Я ничего комментировать в этом отношении не буду, я пришел успокоить театр. Я сказал то, что я сказал, я пришел сюда не для того, чтобы вы меня здесь били или еще что-то, — министр стал эмоционально размахивать руками, он явно раздражался и поглядывал на часы, всем своим видом демонстрируя, что куда-то страшно опаздывает. Но очевидно, чтобы успокоить театр, ему как раз надо было что-то в этом отношении прокомментировать.
«Коллектив хочет услышать истину — дыма-то без огня не бывает. А мы так ничего и не услышали», — снова сказали в зале. Решетников в очередной раз заявил, что никто никого увольнять не собирается, и «я сейчас не сказал, что такая возможность есть». После этих слов в театре решили, что нужно провести еще одно собрание с участием Елены Алябьевой, когда она выйдет с больничного, для того чтобы она, наконец, прояснила ситуацию — очевидно, министр сделать этого не смог.
После высказанной претензии в том, что со вторника, 20 ноября, г-н Решетников никак не комментировал ситуацию и не спешил прийти и успокоить коллектив, он снова упрекнул коллектив «Глобуса» в том, что его никто не позвал на экстренное собрание 25 ноября. Правда, что мешало ему как-то высказаться до собрания, он не объяснил и поспешил покинуть театр. Видимо, его ждали более важные дела. Зал проводил его аплодисментами. Для еще более полного ощущения театра абсурда нужно было опустить занавес, конечно.
Влад Комяков (текст и фото).
