Куда ты идёшь?
Россия снова осталась без чёткого ответа на вопрос, подходят ли ей классические западные ценности. Их суть в том, что уважение человеческого достоинства и свободы важнее сильного государства. Что вера в Божий промысел не заменит независимых судов, решениям которых доверяет население. Что экономическое процветание – это когда люди видят смысл инвестировать, открывать своё дело и внедрять инновации. А не когда бюджетникам повышают зарплаты перед выборами. Что попытки государства в ручном режиме контролировать экономику ведут лишь к коррупции, бегству капиталов и росту цен.
Из каждого утюга вещается, что все их резоны «особенной» России совсем не к лицу, хотя ныне живущим вспоминается, что вроде до 2008–2009 гг. наш полёт в сторону Запада проходил нормально, хотя и не без жёсткой турбулентности местами. Впрочем, так считают в основном граждане образованные и посмотревшие мир. А у людей без загранпаспорта выше уверенность, что наш народ генетически склонен к воровству и рабству, а без «сильной руки» всё рухнет.
Главный вопрос ко всем экономическим гуру: с чего нужно начать реформы и как их вести? Гуру обычно отстреливаются: дескать, проблема не в том, что нынешняя власть ничего в этом не понимает. Нет – она не хочет перемен и не захочет никогда. У гибридного режима (не важно в Турции, Индонезии или России) нет цели меняться – только держать наготове воду, чтобы гасить иногда вспыхивающие в мангале угли. А сопротивление реформам всегда будет проходить под лозунгами защиты ценностей, традиций и первооснов.
К примеру, всем понятно, что никакая модернизация не возможна при наличии 33 млн бюджетников и десятков контрольно-ревизионных ведомств-кровопийц. Но можно только посочувствовать реформатору, который будет подбирать к этому замочку ключик. Пробовали же сэкономить на МВД. Первая 10%-ная рубка пришлась на воздух: порубили пустые ставки, которые всегда держат для таких случаев. После чего пришёл приказ сократиться ещё на 20% – тут уж пришлось резать по живому. Но под нож пошли не тыловые службы, не генералы, закупающие для гаишников спортивные «порше» по задранной вдвое цене, а вся вневедомственная охрана – единственное коммерческое подразделение, зарабатывающее деньги. Сэкономили на славу.
Сталкиваясь иной раз с органами образования или юстиции, многие фантазируют, какой прекрасной могла бы стать жизнь, если спалить их всех вместе с мебелью, папками и фуражками. Примерно так же обыватель понимает реформы – как решительный шаг, дающий скорый и ощутимый результат. Однако реформа – это изменение правил, это не бывает быстро. Александровские «Великие реформы» или реставрация Мэйдзи дали основные всходы спустя десятилетия. А мы в 1990‑е хотели стать Швейцарией за несколько лет. А когда сказочного преображения не случилось, засобирались обратно в СССР. Дескать, «всё пропало», «точка невозврата пройдена», «мы свернули не туда». Как пишет экономист Дмитрий Некрасов, дискуссии о прохождении страной развилок очень важны, потому что «ошибочные оценки возможных альтернатив прошлого – прямой путь к ошибочному выбору альтернатив в будущем». Но надо отделить волков от козлищ.
Перекрёсток семи дорог
Мы плачем над развилками, которые в реальности таковыми не являлись. Ни одна страна Восточной Европы не избежала трансформационного спада в 1990-е. Легче всех отделалась Чехия, потерявшая лишь 15% экономики. А Словения первой вернула уровень жизни 1989 г. лишь 10 лет спустя. Зато в нулевые во всех бывших соцстранах наблюдался более или менее заметный рост – даже в тех, где не добывали много нефти и не имели великого правителя у руля. При высоких ценах на нефть неизбежен был и реванш бюрократии в отношениях с бизнесом и обществом: уж слишком далеко ушло государство из жизни населения в ельцинскую эпоху. Зато структурных проблем 2010-х, скорее всего, можно было избежать при разумной экономической политике. Но из этого не следует, что чиновники дураки, а народ свят и мудр.
Дмитрий Некрасов предлагает присмотреться к трёхэтажным кирпичным коробкам в пригородах: в 1990-е частники вложили в них миллионы долларов, а их до сих пор никто не купил, потому что неудобно, безвкусно или не там построили. В многоквартирных домах того времени продаваемая площадь составляла лишь 55% от общей, хотя нет проблемы обеспечить 70%. Решения миллионов частных лиц были чудовищно неэффективны, потому что люди не обладали элементарными знаниями ни через 10, ни через 20 лет после начала трансформации. И научиться этому заметно быстрее было невозможно – только если медленнее.
При сохранении СССР, плач по которому подогревают власти, добыча нефти на душу населения в год сегодня была бы примерно на 40% ниже, чем в границах современной России. Чем больше территорий сохранилось бы под контролем Москвы, тем дороже обходилась бы вертикаль, тем меньше были бы подушевые доходы в стране и тем острее социальные проблемы. Сам распад СССР не имел «дорожной карты»: могла уйти только Прибалтика, а могли отвалиться и какие-то из 22 национальных республик нынешней России. Это как раз пример реально существовавшей развилки, которую мы проскочили по одному из удачных вариантов. Даже с учётом Чечни.
Часто слышишь, что в экономике всё могло быть куда лучше, если бы мы в 1990‑е пошире открыли двери иностранному капиталу, а не отдали бы лакомые куски за бесценок «семибанкирщине» в обмен на поддержку Ельцина на выборах. Тогда с западными инвестициями пришли бы и западные институты, а Россия вместо Китая стала бы для Европы сначала огромной фабрикой, а в перспективе и составной частью. Точно так же 40-летний мужик соображает, как нужно было вести себя в школьные годы, чтобы коноводить среди парней и соблазнять девчонок. Но реально тут нет развилки, потому что попытка в 1995 г. передать стратегический «Норильский никель» иностранцам, а не бывшему комсомольцу Потанину на всех уровнях столкнулась бы с сопротивлением системы, для которой «инвестор», «империалист» и «эксплуататор» – одного поля ягоды. И ещё не факт, что западные концерны выстроились бы в очередь в страну, где вместо судов конфликты разруливает братва. А фаворита президентской гонки зовут Геннадий Андреевич Зюганов.
Беспокойство, что мы пропустили поворот в лагерь развитой демократии, невротической природы. Даже вступивших в Евросоюз Польшу или Венгрию с трудом можно назвать сегодня полноценными демократиями, а среди идущих своим путём бывших соцстран таких вовсе нет. Наш выбор был тот ещё: либо олигархическая клептократия, постоянно развращающая чиновника деньгами, либо «сильная рука», опирающаяся на неэффективную вороватую бюрократию. Первый вариант «прошёл» на Украине, второй – в Белоруссии.
Известный эндовидеохирург хвастается, что новейшая аппаратура позволяет ему при необходимости удалить пациенту гланды через задний проход. Именно этим занимается российское правительство в экономике после 2014 г. – иногда очень удачно и изобретательно. Но, отдавая должное изворотливости Эльвиры Набиуллиной и Антона Силуанова, всё-таки подобраться к гландам было бы удобнее с противоположной стороны. А изобретать велосипед приходится, когда профукал подаренный родителями. Ранний Путин не изобретал национальных идей, потому что ничто не могло перевесить преимуществ традиционного, хотя и скучного модернизационного пути: верховенства права, разделения властей, создания условий для инвесторов, интеграции в глобальную экономику и т.д.
Почему потом страна пошла к гландам окружным путём, написаны тома, в том числе и на страницах «АН». Но нет никаких оснований полагать, что теперь Россия обречена и все мы скоро вымрем. Страна обязательно меняется, даже если власть не хочет перемен – например, между СССР при Сталине и при позднем Брежневе – пропасть. Если не отключать Интернет, не взвинчивать налоги и не пускать во власть религиозных фундаменталистов, инновации непременно будут менять жизнь снизу. А пластинке о возрождении Святой Руси трудами коррупционеров-миллиардеров лучше дать доиграть до конца, чтобы даже «глубинный народ» наконец вырвало, и слушать заново не захотелось уже никому.
«Аргументы Недели», Денис Терентьев
