Всюду клин
Мало кто сомневается, что Россия останется в значительной мере закрытой страной. Поток иностранных инвестиций нам не грозит из-за снижения доходов населения, невнятной судебной системы, всевластия чиновников, непредсказуемой внешней политики и вероятных новых санкций. Также Минфин не имеет резервов, чтобы снизить налоги и подхлестнуть деловую активность. Замминистра финансов Алексей Сазанов туманно предложил «провести оценку эффективности уже предоставленных налоговых льгот, в первую очередь тех, которые носят инвестиционный характер». Это значит, что налоговый ошейник для едва живого бизнеса может стать еще строже. А ошибки при введении цифрового рубля способны разогнать инфляцию.
Как поведут себя рынки после снятия коронавирусных ограничений — бабушка надвое сказала. С одной стороны, это обещает возвращение к привычному деловому ритму. С другой — значительная часть бизнеса разочарована усилением авторитаризма за время пандемии — и это может вызвать повальное бегство капиталов, предпринимателей и специалистов, едва шире откроются границы с Евросоюзом или США. В 2014-2015 гг. речь шла о сотнях миллиардов долларов, изъятых из реального сектора экономики, и о 150-200 тыс. эмигрантов в год.
По словам главы Минтруда Антона Котякова, сейчас в России удаленно трудятся порядка 3,7 млн человек, что составляет около 6% от всех занятых в стране. А в перспективе двух-трех лет показатели дистанционной занятости подрастут до уровня 10% работающих. Это поможет сократить издержки многих компаний, но завалить рынки офисной недвижимости и пассажирского транспорта. Естественно, относительно «доковидного» уровня.
Один из богатейших людей России, хозяин «Северстали» Алексей Мордашов высказал обеспокоенность разговорами о еще большей изоляции страны — вплоть до полной автаркии: «Сама постановка вопроса, можем ли мы отказаться от экспортно-импортной деятельности, кажется странной. Мы — страна, которая очень зависит от экспорта и импорта. Если завтра остановятся экспорт и импорт, то национальная экономика сожмется раза в два, примерно 50% ВВП образуется так или иначе от внешнеэкономических операций. Мы просто физически встанем».
Одной из детерминант роста, не зависящей от политических приоритетов Кремля, могла бы стать цифровизация экономики — недаром чиновники всех мастей услаждают наш слух рассуждениями о «сервисном государстве». Конечно, идея избежать стояния во всевозможных «живых очередях», нашей вечной охоты за справками могла бы повысить качество жизни даже при отсутствии роста реальных доходов людей. Однако цифровые удобства означают и новый уровень спроса. Как выразилась главный исполнительный директор Всемирного банка Кристалина Георгиева, мы не знаем, что делать с товарами, которые теряют свою цену в цифровом мире. И у нас это существенная часть экономики. Куда девать, в частности, десятки выдавателей справок? По-хорошему, цифровизация означает трансформацию экономики, которая без прямых инвестиций, в том числе из-за рубежа, невозможна. А кто захочет вкладываться, если у нас тут страна — осажденная крепость?
При этом надуть благостную статистику — не проблема. В 2019 г. правительство Петербурга рапортовало о росте иностранных инвестиций на нереальные 25% за год. Хотя из города сбежал почти весь финский бизнес, закрылся автогигант Ford. Оказалось, в Смольном посчитали инвестициями кредиты, взятые российскими компаниями в заграничных банках. Другая история: в 2016 г. глава Минпромторга Денис Мантуров заявил, что Россия обогнала по производительности труда США. Секрет оказался прост: рубль рухнул в два раза — соответственно, страна стала вдвое больше производить за один доллар.
Имитация развития
Базовая вещь: обеспечить экономический рост в стране с уменьшающимся населением невозможно. Пока футурологи парят мозг нашествием роботов в промышленность, в реальности идет битва за трудовые ресурсы — в первую очередь за мигрантов. Правительства делают все возможное, чтобы работали женщины и пожилые люди — желательно лет до 70. По этой логике выходит, что российская власть правильно подняла пенсионный возраст. Но дальше его повышать некуда, да и мигранты из Средней Азии Россию жалуют все меньше.
Реформы удаются, лишь когда население поддерживает реформатора. Выше всего шансы страны, которая восстанавливается после кризиса при «свежем» лидере, который скорее харизматик из народа, чем трижды ученый, но непонятный технократ. Но после обнуления Конституции в России как раз не предвидится «обновления политического цикла». А модернизация при Владимире Путине явно не выглядит завершенной. На первом сроке своего президентства Путин провел важнейшие реформы: сократил число налогов с 200 до 16, заменил многоуровневый подоходный налог невысоким единым налогом, распустил фискальную полицию, ввел новые Трудовой и Земельный кодексы. В последующие годы реформы были свернуты, но доходы населения выросли в шесть раз за счет высоких нефтяных цен и дешевых зарубежных кредитов. На фоне удовлетворенности масс расцвели коррупция, демагогия, кумовство, отъем бизнесов. В 2019 г. тысяча рублей «стоила» всего 416 рублей от «докрымского уровня». А в течение 2020-го доллар снова подорожал с 61 до 74 рублей.
По числу миллиардеров Россия занимает третье место в мире, и они контролируют 16% ВВП — это очень много. Но еще хуже, что крупнейшие состояния сделаны в отраслях, ориентированных на извлечение ренты (нефть, газ, лес, строительство). Значит, в стране неважно со свободной конкуренцией, с удобной для инноваций средой, а богатеют за счет политических связей, позволяющих получать госзаказ и делянки для добычи сырья. А «хорошие миллиардеры» — это Билл Гейтс или Марк Цукерберг, сумевшие на полную монетизировать свои находки. «Русского Цукерберга» зовут Павел Дуров, и как сложилась судьба его инноваций в России, хорошо известно.
Почему происхождение богатства так важно? Попробуйте представить невозможное — в России сменилась власть. Вернулась атмосфера гласности, и страна с гневом узнала, что все ценное в ней принадлежит определенным семьям. Естественное желание народа — все переделить. На коне окажутся политические силы с дорожными картами дележа. Для экономики и инвестиций такой климат — хуже некуда. Как пишет глава отдела развивающихся рынков Morgan Stanley Ручир Шарма, «если в хорошие времена направить все усилия на перераспределение богатства, то это может замедлить рост и сделать всех беднее». То есть без передела в обществе не будет согласия, а у власти — легитимности. А для инвестиций экспроприация экспроприированного — худший климат из всех возможных.
Россия традиционно живет «стратегиями развития» на 15-20 лет вперед, ни одна из которых ни разу не была исполнена. Грамотный инвестор четко знает, что ни одной стране, развивающей промышленность, пока не удалось перескочить этап массового строительства заводов для изготовления простых товаров вроде кроссовок или пуховиков. Как он должен относиться к планам правительства страны, импортирующей православные иконы из Китая, запузырить 2 трлн рублей в «высокотехнологичные стартапы»?
По поводу вмешательства государства в экономику Ручир Шарма пишет следующее: «Я сначала смотрю, какую долю ВВП составляют государственные расходы, чтобы выявить, есть ли серьезное отклонение от нормы, и выясняю, идут ли они на производительное инвестирование или подачки. Потом проверяю, использует ли правительство государственные компании и банки в качестве инструментов для искусственной накачки роста и сдерживания инфляции, а также — поощряет ли оно частные компании или душит». Шарма не анализирует российские показатели, но это и без него не трудно.
Госрасходы к ВВП у нас 17-18%, что чуть больше Индии, но втрое меньше стран Евросоюза. При скромных инвестициях доля государства в экономике 70% — это значит, что частников не просто душат, а еще и мочат в сортире. Треть полуживой кредитной отрасли управляется одним госбанком, подчиненным Центробанку. Подачки или производительное инвестирование? Китай за 12 лет роста ликвидировал на госпредприятиях 73 млн рабочих мест, а Россия содержит 33 млн бюджетников. У нас в «Газпроме» в 10 раз больше сотрудников, чем в голландско-британской «Шелл», хотя выручка обеих компаний примерно одинакова.
Для инвестора это все чрезвычайно грустно. Это как для пылкого кавалера узнать, что избранница не читает книг и не моется, зато снималась в порно и не способна родить. Если на другой чаше весов только длинная коса и эффектный кокошник, то что в итоге перевесит?
Не менее важно, что властям России некуда ходить. В шахматах такая ситуация называется патом. В начале 2021 г. Кремль ясно дал понять, что не потерпит «несистемной оппозиции». И ему наплевать, что думают по этому поводу «западные партнеры». Не стоит надеяться, что на осенних выборах в Госдуму могут победить силы, стоящие на страже интересов предпринимателей. Наоборот, мы видим усиление патриотических сил, которые прямо заявляют о намерении брать власть и совершать «социалистический поворот». Они говорят о суде над капитализмом, что «цензура в СМИ и в Интернете — норма», а «у Бога нет других рук, кроме наших». Что будет с инвестициями, если эти деятели выиграют выборы в российский парламент? Кремль все понимает, но он сам поставил себя в ситуацию, когда ставить больше не на кого.
Для него самое логичное решение — сидеть на попе ровно. Доить население, пилить ренту, тренировать вооруженных защитников и во всех бедах винить «врагов России» и «иностранных агентов». А частный инвестор пусть канает мимо. Жили же без него как-то 70 лет.
«Аргументы недели»/ Денис Терентьев
