— Ирина Анатольевна, какова эпидемиологическая ситуация в России по туберкулезу на сегодняшний день?
— За последние годы мы хорошо продвинулись в достижении поставленных целей по борьбе с туберкулезом. У нас очень высокий шаг по снижению заболеваемости туберкулезом и смертности от него. И мы выдерживаем этот шаг, несмотря на пандемию новой коронавирусной инфекции, которая продолжается до сих пор. Таких высоких результатов мы достигли благодаря тому, что у нас четко организована традиционно сложившаяся структура противотуберкулезных учреждений, которая эффективно работает на всех направлениях, поскольку туберкулез – это и медицинская, и социально-экономическая проблема. Сформирован единый комплексный подход к профилактике, диагностике и лечению туберкулеза, а также своевременное внедрение в практику новых технологий. Все это позволило нам добиться больших успехов, в связи с чем Всемирная организация здравоохранения в прошлом году приняла решение об исключении России из списка стран с высоким бременем туберкулеза.
— Можете привести цифры?
— 42 процента снижения смертей по сравнению с 2015 годом, а в мире это всего лишь девять процентов. Стоит сказать, что в незавидном списке с высоким бременем туберкулеза мы находились 22 года — с тех самых тяжелых времен 90-х, когда эта болезнь подняла голову и стала угрожать здоровью населения нашей страны. Но и сейчас ситуация в нашей стране различается. Традиционно более проблемные – это регионы Дальнего Востока, Сибири, Уральского Федерального округа. И наиболее благоприятная ситуация по туберкулезу в Центральном, Северо-Западном и Южном федеральном округах.
— Тем не менее не все так гладко. С какими основными сложностями сейчас приходится сталкиваться?
— Сейчас перед нами стоят глобальные вызовы: это туберкулез со множественной лекарственной устойчивостью и туберкулез, сочетанный с ВИЧ-инфекцией. И здесь мы наблюдаем устойчивый рост этих больных в структуре заболеваемости, и это действительно очень серьезная проблема. Истинные цифры мы знаем очень хорошо, поскольку, как я уже сказала, у нас отлично развиты диагностика и тестирование. Практически все случаи — и впервые выявленные, и повторные — диагностируются на множественную лекарственную устойчивость, и до начала лечения мы всегда знаем, с каким штаммом возбудителя имеем дело и применяем персонализированный подход к лечению. Также в последние годы мы наблюдаем нарастание случаев сочетанного туберкулеза. В нашей стране это практически четверть от всех выявленных больных, что и понятно, ведь ВИЧ-инфицированные больные наиболее подвержены заболеванию. Но — опять же, за счет высокого тестирования — у нас есть информация про каждого ВИЧ-положительного пациента, а значит, есть понимание, как подойти к лечению этого сложного больного.
— В начале разговора вы затронули тему коронавируса. Скажите, пожалуйста, пандемия повлияла на ситуацию с туберкулезом?
— В связи с пандемией COVID-19 ситуация изменилась радикально. ВОЗ предупреждает, что пандемия оказывает серьезнейшее воздействие на основные туберкулезные службы и в мире отмечается недовыявление туберкулеза. Мы приложили все усилия, мобилизовали систему так, что профилактические осмотры, которые были снижены в 2020 году, в 2021 году практически были подтянуты до уровня 2019 года. Но справедливости ради скажу, что произошло это больше за счет детского населения, которое у нас очень хорошо обследуется. А вот со взрослыми достичь показателей 2019 года пока не удается. Если говорить про регионы, то есть те, кто традиционно продолжают тенденцию по снижению заболеваемости, но и есть и те, у кого отметился рост. Это связано в том числе и с компенсацией тех недовыявленных случаев, которые были в 2020 году. С другой стороны, то, что больные были выявлены – уже хорошо, ведь своевременное выявление болезни – это залог ее успешного лечения.
— С какими проблемами сталкиваются врачи в пандемийное время?
— Главная задача сейчас – выявлять больных из групп риска. Это больные сахарным диабетом, ВИЧ-инфицированные, а также лица с другими иммунодефицитными состояниями. Те, кто принимает гормональные и цитостатические препараты в связи с другими тяжелыми распространенными заболеваниями. Теперь из-за коронавируса появилась новая угроза, и теперь в группу риска попадают и лица, которые перенесли коронавирусную инфекцию. Мы знаем, что она зачастую поражает легочную ткань, и туберкулезная палочка, как известно, тоже любит легочную ткань. И если в этой системе непорядок, то палочка, которая могла всю жизнь «проспать» в организме, начинает активизироваться.
Кроме того, лечение вирусной инфекции зачастую сопровождается применением тяжелых препаратов, которые подавляют цитокиновый шторм, но тем самым влияют и на иммунную систему. А вот где иммунная система дает сбой, там и появляется риск развития туберкулезной палочки, которая, как мы сказали, могла быть в дремлющем состоянии, но под воздействием коронавируса – проснуться. И вот теперь перед фтизиатрами стоит задача вовремя выявить и не дать развиться туберкулезу в том случае, где имеется латентная инфекция или начальная фаза развития болезни.
— Появилось ли что-то новое в области профилактики, диагностики и лечения туберкулеза?
— У нас хорошо отлажена профилактика – это и вакцинация БЦЖ, и скрининговые осмотры взрослых и детей, и проведение превентивного лечения, и, конечно, работа в очагах. За последние годы произошло переоснащение микробиологических лабораторий противотуберкулезных диспансеров всех регионов. И теперь практически каждый регион имеет современные молекулярно-генетические технологии для быстрого и точного определения как возбудителя туберкулеза, так и лекарственной устойчивости. А это крайне важно для правильного назначения лечения. Если говорить о лечении туберкулеза, то оно тоже имеет тенденцию к изменениям. Ученые нашей страны отрабатывают новые схемы, новые режимы терапии, внедряют патогенетическое лечение, применяют высокотехнологичное эндоскопическое и хирургическое лечение. При лечении этого заболевания крайне важно обеспечить контроль за приемом тех препаратов, которые назначил врач. И здесь на помощь приходит лечение по видео. Это лучшая практика, которая была признана и одобрена Всемирной организацией здравоохранения.
— Как это происходит?
— Больной принимает препараты под видеоконтролем медицинского работника, находясь дома. Очень удобно контролировать и сам прием, и состояние больного, а также мониторить возможные побочные реакции и своевременно их корректировать. Если говорить о противодействии туберкулеза и ВИЧ — разработана целая программа для взаимодействия фтизиатрической служб и службы ВИЧ/СПИД. И сегодня эта программа дает первые хорошие результаты.
— Можно ли сегодня говорить о том, что скоро с этой страшной инфекцией человечеству удастся справиться?
— Пока еще радикально справиться с туберкулезом нам не удается. Не секрет, что туберкулез занимает одно из первых мест в вопросе о безопасности и национальной угрозе. И здесь очень важно развивать научные исследования.
— Скоро ли, на ваш взгляд, появится новая, более эффективная и безопасная вакцина от туберкулеза?
— Сейчас идут разработки бустерной вакцины, которая усиливает уже существующую вакцину БЦЖ. Но совершенно другой вакцины, которая бы полностью изменила ситуацию, к сожалению, пока не придумали…
Елена Соколова
(ИА «Столица»)
