НДН.инфо предлагает вниманию читателей интервью с Ильей Лагутенко из свежего выпуска газеты «Аргументы неделi».
Илья Лагутенко – рок-музыкант, вокалист, автор песен, а ещё кавалер ордена «За заслуги перед Владивостоком» первой степени. Наверное, для большинства россиян (для молодых уж точно) название «Мумий Тролль» прежде всего связано не с книгой, а с его группой.
— Три года назад вы рассказали нашей газете о фестивале V-ROX («Рок Владивостока») как о попытке сделать русский рок мировым достоянием: «Хотим открыть дверь активным российским музыкантам в Азиатско-Тихоокеанский регион, к которому относятся и Америка с её крупнейшим музыкальным рынком, и Австралия, и Япония, и Корея, и Китай. Мы пригласили людей из всех этих стран: президентов звукозаписывающих компаний, промоутеров концертных агентств, журналистов. Пришлось вести личные переговоры с каждым из них в течение нескольких лет». В какой мере вам удалось достичь желаемой цели?
– Главным результатом работы за четыре года стало, собственно, понимание процессов, происходящих в мировой музыкальной индустрии и фестивальном движении. Мы смогли поставить V-ROX на мировую карту музыкальных событий подобного формата, то есть фестивалей «открытий и творческих конференций». Но фестиваль – как живой организм, и, чтобы он мог продолжать своё существование, нужно своевременно реагировать на мировые тенденции развития. И при этом учитывать локальную специфику. Думаем «глобально», действуем «локально».
Во-первых, музыканты видят своих коллег из «экзотических» друг для друга стран, и это уникальный момент «просветления». Это как зеркало, где ты сразу видишь все свои плюсы и минусы, свой потенциал для другого города или страны. Ты начинаешь гораздо более здраво оценивать свои возможности и амбиции на примере коллег по цеху. Во-вторых, это возможность завязать прямые контакты с организаторами фестивалей и концертными промоутерами из других регионов. И, хотя мы предоставляем эту возможность, немногие среди наших начинающих музыкантов (да и не только начинающих) оказываются к ней готовы. Жизнь в современном рок-н-ролле имеет много «отягчающих» факторов. Нужно не просто научиться играть на гитаре, но ещё быть открытым к освоению «смежных» специальностей: дизайнера, звукорежиссёра, водителя, в конце концов. И всё это упирается в одно – насколько ты готов жертвовать собой ради мечты.
Если вы сумели доказать свою состоятельность сотне, а лучше – тысяче человек, у вас есть все шансы доказать это и сотне тысяч. Владивосток, с одной стороны, имеет грандиозный потенциал для того, чтобы быть вписанным в концертную программу Азиатско-Тихоокеанского региона. Но, с другой стороны, сейчас Владивосток не имеет своей выразительной современной сцены, которая могла бы быть интересна глобальному слушателю. Моя задача – сделать всё возможное, чтобы исправить это.
– А каковы успехи на международном поприще конкретно у вашей группы? Весной «Мумий Тролль» выпустил уже второй англоязычный альбом, который доступен в странах Северной и Южной Америки, Германии, Швейцарии и Австрии. Насколько он востребован в этих странах? Российская группа Louna хвастается, что их песня вошла в первую сотню сводного национального чарта США, заняв 89-е место. А вам есть чем похвалиться?
– «Мумий Троллю» после 20 лет непрерывной концертной истории нужно доказывать гораздо меньше, чем среднестатистическому новому коллективу. Причём этой историей я обязан исключительно самому себе, а не каким-то мифическим компаниям или спонсорам. С другой стороны, я никогда не рассматривал историю «Мумий Тролля» на уровне одной песни-хита или возможности записи альбома на том или ином языке. Я всегда старался видеть картину гораздо шире, заглянуть за горизонт. Собственно, я и придумал группу для того, чтобы создать некую модель жизненного пространства, которое бы было связующим звеном между разными людьми и культурами. Последние 20 лет я открывал мир через свою музыку, а мир воспринимал меня через неё. Если посмотреть на долгожителей музыкальной сцены, которых уважают и любят слушатели, это как раз те, кто оставил след в культурном слое, а не в той или иной таблице популярности. Только время расставляет всё на свои места.
– Не ощутили ли вы перемен в отношении к себе со стороны западных слушателей и западных коллег из-за международной напряжённости?
– (Смеётся.)Ну вы меня рассмешили, ей-богу… Поверьте мне, мирового слушателя и зрителя не интересуют ни ваша прописка, ни ваш паспорт. Ему или нравится то, что вы делаете, или не нравится, ровно так же, как и вам. Все наши проблемы малопонятны среднестатистическому меломану в разных странах мира. Примерно так же, как читателя «АН» вряд ли заботит политический вопрос КНР и Тайваня или территориальные споры Боливии и Чили. На мой взгляд, наши госструктуры по большому счёту ничего не делают для того, чтобы сегодняшняя глобальная молодёжь узнала, чем живёт их реальный ровесник в России, что он слушает, что кушает, что смотрит.
– Как вообще вы относитесь к тому, что некоторые из музыкантов впутываются в политику?
– Ну почему же «впутываются»? Если слесарь или разведчик хочет быть в политике, то почему им можно, а музыканту нельзя?
– Я о том, что некоторые западные группы по политическим соображениям отказались от приезда в Россию. Можно ли называть это неуважением к российскому слушателю? Не подливают ли они тем самым масла в огонь?
– Из-за экономической ситуации наша страна сейчас не является привлекательным рынком для зарубежных гастролёров. Расходы на проведение больших концертов, а это и транспорт (самолёты, фуры с аппаратурой), и аренда залов, и прочее, и прочее, – будут превышать рублёвые доходы с продаж билетов. Люди в России сейчас очень сильно экономят на развлечениях. Сейчас даже в столице клубный концерт – почти непосильная ноша для промоутера. Риски большие. Артисты – живые люди, работа нервная, и они предпочитают концентрироваться на более предсказуемых для них рынках, то есть на других странах. В «тучные» годы большинство российских промоутеров предпочитали работать с несколькими зарубежными артистами из поколения 90-х и раздувать цены на концерты в Москве, а не развивать новые имена и инфраструктуру гастролей в регионах. Так что, скорее всего, наши промоутеры поскользнулись на масле, которое сами и разлили.
– Вы в шутку называете себя «тихоокеанским послом». Верно ли, что одно из призваний музыки – стирать границы между народами мира? Насколько ей это удаётся? А лично вам?
– Я считаю, фестивалем V-ROX мы действительно смогли доказать, что место «музыкальному подвигу» есть. География участников фестиваля с каждым годом расширяется. К нам уже едут не только из соседних Японии и Кореи, а теперь уже и из Мексики, Норвегии, ЮАР. Доброе слово среди артистов и промоутеров значит гораздо больше, чем отчётная статья в газетах. Гости фестиваля не скрывают, что при всех плюсах и минусах Владивостока они получают уникальный культурологический опыт. Но самое главное – нам удалось доказать самим себе, что наш зритель всё же может быть очень благодарным, искренним, разделять эмоции артистов, которых видит первый раз в жизни.
– Вы живёте на три города (Лос-Анджелес, Владивосток и Токио) и много путешествуете – чего только стоит ваша кругосветка на яхте. Где в мире жить хорошо?
– Такому человеку, как я, хорошо там, где ему интересно. Дело не в комфорте и нажитом добре. Для меня важен непрерывный процесс взаимопроникновения идей. Я не индивидуалист, мне интересно работать с разными людьми. Я не «тыкаю» никому «непониманием» и не жалуюсь на «недалёкость». Наоборот, мне очень интересны те люди, которые находят выходы из непростых ситуаций благодаря идеям, а не кулакам.
Я до сих пор удивляюсь: ну как Лос-Анджелес, который находится на глобусе так далеко от всего, смог стать центром мировой концертной индустрии? А почему Токио и Владивосток, находясь друг от друга в часе лёта (или одна ночь на пароме), до сих пор воспринимают друг друга как экзотику из экзотик? Но, с другой стороны, именно моё владивостокское начало дало мне достаточно уверенности в том, что идеи, которые я вынашивал ещё подростком, перебираясь с сопки на сопку, оказываются востребованы именно в этих городах.
– По образованию вы востоковед и африканист, защитили диплом на тему «Развитие приграничной экономики между Россией и Китаем». Выбор специальности был обдуманным или случайным? Считаете ли вы, что отношения с Востоком для России перспективнее, чем отношения с Западом?
– Мои отец и дед были очень значимыми архитекторами (дед Ильи – Виталий Лагутенко, автор проекта хрущёвок – ред.). Но я хотел быть моряком, чтобы путешествовать. Поступил на восточный факультет потому, что учил китайский с детства. Думал, путешественнику пригодится. Но по жизни стал музыкантом. Говорят, архитектура – это застывшая музыка. Такие вот метаморфозы.
А самые перспективные отношения – это чтобы не только с Востоком и Западом было всё хорошо, а ещё и с Севером, и Югом. Чего всем нам и желаю.
– В 2001 году «Мумий Тролль» представлял Россию на Евровидении. Вы говорили, что не рассматриваете его как состязание между государствами, подобное спорту. А что для вас этот конкурс?
– Я считаю, что это просто телепередача из прошлого века. Смысл и суть которой, мне кажется, не оправдывает ни моего, ни вашего внимания, ни средств. И вот ещё какая штука: свою жизнь измеряешь моментами и событиями, участниками которых непосредственно был. Для меня Евровидение осталось в памяти забавными встречами с людьми, с которыми я никогда бы иначе не встретился, – от руководства Первого канала до неожиданных датских поклонников. А вообще я даже и не помню, кто там ещё участвовал. Честное слово. (Смеётся.)
– Ваши слова: «Я считаю перестройку лучшими, золотыми временами русского рока, но я ценю ту музыку за богатое художественное наполнение, а не за правдорубство». Почему, на ваш взгляд, художественное наполнение обеднело?
– Правда в том, что оно не обеднело. Совсем. Сейчас немало интересных и актуальных исполнителей. И они живут не только в Интернете, кстати. От Лизы Монеточки до Оксимирона, от «Сансары» до Антона Маскелиаде… Просто «широкая общественность» якобы интересуется тем же самым, что и 40 лет назад. Но не все вокруг бабушки и дедушки, есть ещё парни и девушки. Те же рок-клубы 80-х – это всё-таки клубы по интересам, где было задействовано не так уж много человек. Сейчас вокруг любого городского клуба или кафетерия больше людей вращается.
– Ещё ваши слова: «Мне важен даже внешний образ исполнителя – в некоторых случаях лучше его не видеть». Кого вы считаете лучшим фронтменом в истории русского рока?
– Лучший в истории русского рока – однозначно Константин Кинчев, безумно харизматичный, верный себе и абсолютно органичный во всём, что он делает. Дай бог здоровья ему!
«Аргументы Недели», Сергей Рязанов
Фото: rus.delfi.lv
