Вирус отрицания: чего боятся антипрививочники

Полную вакцинацию в России прошли чуть более 30% человек. По этому показателю страна, которая первой в мире зарегистрировала вакцину и единственная, создавшая три вакцины от коронавируса, отстает как от среднепланетарного уровня вакцинации, так и далеко позади таких стран как Великобритания (62% вакцинированных), Израиль (61%), США (56%), Австралия (50%) и многих других. Причин, почему россияне не хотят вакцинироваться, множество — от страха перед вакциной до ложных убеждений в том, что через прививку можно заразиться.

— Игорь Вячеславович, почему в России так популярны антипрививочные настроения?

— У нас в городе много людей, которые думают, что они уже переболели коронавирусом. При этом они могли болеть ОРВИ или, возможно, пневмонией, и они совершенно уверены, что это был ковид. При этом у них нет ни малейшего представления о своих антителах. Они так идентифицировались с переболевшими, что считают, что у них есть антитела. Это необычная форма отрицания, которая, к сожалению, распространена в том числе среди думающих людей, относящихся к лидерам мнения.

Если бы у людей было больше информации о том, что такое бустерное использование вакцины, почему нужно поддерживать к ковиду напряженный иммунитет, то нам бы удалось бОльшее количество людей, которые думают, что болели, убедить в необходимости вакцинации и в том, что вакцина защищает от новых штаммов.

— Вера в то, что человек переболел, снимает тревогу?

— Да. Человек уже не боится ковида и ощущает себя вправе ходить без маски, не соблюдать дистанцию, посещать массовые мероприятия. Это построено на иллюзии, которая оборачивается повторной иллюзией о том, что вирус ужасен в случае реального заражения. «Прошлый раз я переболел легко, а в этот раз тяжело. Какой вирус страшный!» Но в тот раз он не болел, и только сейчас действительно заразился ковидом.

— Есть ли связь между доверием вакцинам и уровнем благополучия в обществе? Например, в Москве, как известно, качество жизни выше, чем в регионах, и прививаются там активнее.

— Психологическая корреляция есть. Жители региональных центров и столиц регулярно сталкиваются с большим количеством людей. Они понимают, что если кто-то в автобусе или метро закашлял, то заразится весь автобус или вагон.

Люди, которые живут более изолированно, на работу, домой, до магазина ходят пешком, пребывают в иллюзии, что и заразиться-то негде. Они не думают о том, что вирус может долго жить на поверхности, его можно подхватить, например, в лифте, в котором подышал и подхватил десятки тысяч вирусных частиц, и что поверхностный иммунитет не справится, нужен глубокий иммунитет, который дает вакцина.

— Опрос, проведенный недавно в России, показал, что 13% среди антипрививочников поставили бы прививку, но только зарубежную. При этом российский «Спутник V» уже заслужил доверие в международном научном сообществе, исследование об эффективности препарата опубликовал авторитетный медицинский журнал The Lancet. Почему россияне не верят в продукт наших ученых?

— Это очень древние убеждение. Еще в 1960-х музыка, джинсы, так называемая «фирмА», пришедшая «оттуда», считались качественными и престижными. Сформировалось доверие к зарубежным торговым маркам. Институту Гамалеи надо работать над своим брендом, и тогда они смогут привлечь и этих людей тоже.

Заметьте, те же самые люди великолепно вакцинируются нашей отечественной вакциной от клещевого энцефалита и делают это повторно. Она смогла завоевать доверие еще в советские времена, так как люди видели ее эффективность.

— Новосибирский центр вирусологии «Вектор» тоже сильный бренд. Многие ждали именно векторовскую вакцину.

— Да, из Москвы звонили, спрашивали, когда «Вектор» выпустит свою вакцину. Центр завоевал доверие благодаря другим вакцинам. Нам нужно заботиться об отечественных брендах, чтобы они стали более привлекательными.

— Игорь Вячеславович, какие еще группы отрицателей вакцин вы могли бы выделить?

— Первая группа, о которой мы уже говорили, — это те, кто наивно думают, что они переболели и у них есть иммунитет. Есть отрицатели активные и агрессивные. Это группа ЗОЖевцев-антипрививочников, которые на нашей территории действуют давно. Они постулируют, что если ты правильно питаешься, занимаешься достаточное количество времени йогой или другими физическими упражнениями, то у тебя железный иммунитет и никакие прививки тебе не нужны. Их убеждение подобно религии: они надеются, что их вера в правильный образ жизни их защитит. Они защищаются от страха смерти именно вот этими усиленными практиками: питанием, чистками организма, лечебным голоданием и так далее.

Есть отдельная немногочисленная группа людей, которая не употребляет биологические материалы животного происхождения, потому что это связано с чьей-то смертью. Это веганы и другие придерживающиеся идеологии «не убий». Дело не в самой прививке, а в куриных эмбрионах, на которых она раньше выращивалась. То есть они убеждены, что прививка — это результат убийства тысячи будущих цыплят.

Есть люди, которые механизм прививки в принципе не понимают. У них с детского сада остались психотравмы, связанные с прививкой, например неприятные переживания от манту, или у них были тревожные родители, которые любое вмешательство в целостность ребенка воспринимали как ужас. Это самые жесткие отрицатели, и они продолжают нести себя по жизни как хрустальную вазу. Для них распространенный тип мышления: нет лечения — нет болезни.

Есть специфическая группа отрицателей, которые настолько напуганы этим вирусом, что боятся всего, что соприкасается с ним. А вакцина имеет отношение к вирусу. Сходный феномен был с гепатитом B, достаточно опасной инфекции, против которой разработана вакцина. Люди думали, что, прививаясь, они приобретут гепатит.

— Когда это было?

— Это было лет 12 назад, когда медикам предлагали массово вакцинироваться от гепатита B. Особенно тем, кто работает с биологическими жидкостями. Я обнаружил, что часть медиков, которые проходили вирусологию, иммунологию, все равно имеют мистический страх перед вакцинацией. Я уверен, что если будет вакцина от ВИЧ, мы снова увидим антипрививочников.

Сейчас часть отрицателей занимается тем, что ищет доказательства того, что прививка не дает гарантии от заражения. Но производители этого и не скрывают. Я уже видел случаи, когда антипрививочники заражались, тяжело болели и начинали сомневаться в своих взглядах.

— Как объяснить то, что антипрививочными идеями оказываются заражены умные и очень образованные люди?

— Даже высокоинтеллектуальный человек может очаровываться идеей, то есть воспринимать набор фактов через ложные представления. Когда-то мы верили, что существует флогистон и теплород, потом люди открыли законы теплопередачи и кислород, и мы отказались от этих понятий. До XX века многие не верили, что Земля вращается вокруг Солнца.

Подавляющее большинство людей идеей не заражаются. Заражаются те, кто видит что-то особенное в идее. И даже очень интеллектуальный человек может оказаться в нетолерантном меньшинстве, поддерживающем теорию заговора.

— Зачастую одни и те же люди с большей вероятностью будут сочетать множество экстравагантных идей: отрицать прививки, верить в чипирование, плоскую Землю и так далее. Почему так происходит?

— Часть людей особенно подвержена заражению идеями. Старые психиатры называли это метафизической интоксикацией, когда идея вычурного или особенного содержания воспринимается, и дальше человек смотрит на мир сквозь призму этой идеи, подбирая факты, доказывающие ее, а другие факты отрицает. И таких идей может быть несколько. Люди создали свою вселенную, и она для них важна не менее, чем вселенная Marvel или Disney для поклонников комиксов.

Это такое специфическое состояние общества — атомизация, кода люди находятся в своих социальных группах — атомах, и они начинают разделять идеи, циркулирующие в этих атомах, чтобы оставаться в этом сообществе. Кстати, идея чипирования исчезла, когда многие прошли вакцинацию, увидели, что игла тонкая, никакой чип там не проскакивает — идея была разрушена реальностью.

— Как объяснить непоследовательность наших властей в части стимулирования к вакцинации? В некоторых регионах вводили обязательные QR-пропуска, потом отменяли. Объявили лотерею на розыгрыш призов среди вакцинированных, но мы, по крайней мере массово, не знаем, кто и что в ней выиграл. Почему, например, не вводят всеобщую вакцинацию? Есть страх перед народным негодованием?

— Это не совсем так. Достаточно строго вакцинируют преподавателей. Чтобы работать, у них либо должен быть медотвод, либо вакцина. В каких-то областях ведется стабильная политика.

Вакцина как будто стала услугой, которой государство просит пользоваться, причем бесплатно, в то время как другие люди готовы за нее платить большие деньги. Как-будто рассеялась ценность вакцины. Я не критикую власть, но думаю, что стратегия вакцинирования в общественном создании была не продумана. Нужно было обратиться к экспертам и сделать правильную информационную кампанию. Но время еще не упущено, и часть населения еще можно вакцинировать.

— Как можно мотивировать россиян прививаться?

— Если бы вакцина давала социальные и моральные преимущества, то порядка 60% населения сами бы пришли на пункт вакцинации. Само вакцинирование должно быть простым и быстрым. А пока люди выжидают или фантазируют, что переболели. Что касается денег, то государству невозможно создать на достаточном уровне поощрение, чтобы простимулировать большинство прививаться. Здесь нужен именно элемент социального превосходства: мы уважаем друг друга, что мы привиты, можем здороваться за руку, обняться при прощании и быть уверенными, что не заразимся.

— Отрицание вакцин — это российский тренд?

— Это характерно для всего мира. Со времен первой вакцины от оспы было очень много антипрививочников. Тогда люди просто не понимали, как это работает, вирусология только зарождалась. Информация подавалась через пример доярок, которые оспой не заражались. Быть дояркой в то время было не так уж плохо — здоровая, крепкая женщина, пьет молоко.

Протест антипрививочников выгладит, как подростковый бунт. Когда я вижу, что человек, который мог бы спастись, поставив вакцину весной,  сейчас  умирает, у меня как у врача сердце кровью обливается. К сожалению, таких случаев знаю достаточно много.